Тон продолжал оставаться совершенно холодным. Комиссар держался странно натянуто. Может, «решающий разговор»? Ноэль побоялся, что да.
— Сигарету хотите? — предложил он.
— Нет, спасибо, месье Мартэн.
— Может, вы трубку курите…
— Нет, вообще не курю.
Все та же невозмутимость, все то же раздражающее, ничем не нарушаемое спокойствие! Все та же решительная твердость ответов, скупость на слова, не выходящая за рамки строго официального разговора! Все так же нарочито медлит затронуть суть!
Ноэль не мог больше выносить эту тяжелую тишину и перешел в наступление:
— Я как раз иду от следователя, — сказал он с деланным безразличием.
Комиссара, вроде бы, это мало заинтересовало:
— Он, конечно, спросил вас, что вы делали вечером четвертого?
— Естественно! — сказал Ноэль. — А я ему, как и вам, ответил, что был в «Ампире».
— Естественно! — произнес комиссар.
И медленно расстегнул пальто. Закончив это дело, он вздохнул:
— Но вы там не были!
Ноэль так не ожидал подобного замечания, что у него прямо дыхание прервалось и пришлось сесть, чтобы скрыть смятение.
— Я мог бы возмутиться этим обвинением, — сказал он, наконец. — Но, полагаю все-таки, что вы бы его не сделали, если бы у вас не было веских оснований сомневаться в моих словах?
— Давайте поглядим… Вы ведь мне сказали, ваш ответ вот тут записан, что на сеансе четвертого показывали художественный фильм «Голубой кот», документальный фильм и хронику?
— Да, — глухо ответил Ноэль.
Он ощутил то же чувство недоверия, осторожности, что и в предпоследнюю встречу с толстяком, когда интуитивно почуял неизвестную опасность.
— Так вот, — продолжал комиссар тем же тоном, — я тут навел справки и выяснилось, что на сеансе, на котором вы, якобы, были, документальный фильм не показывали.
— Вот те на! — пролепетал Ноэль.
Вот оплошность совершил! Однако… Однако он прекрасно помнил, что когда был в «Ампире» с Бэль за два дня до убийства, документальный фильм показывали.
— Вы, наверное, ошибаетесь, комиссар, — возразил он. — Хотя и не считаю, что этот вопрос имеет важность, которую вы хотите ему придать, могу поклясться, что видел дополнительный короткометражный фильм, цветной документальный фильм о Таити… Кажется, я вам об этом уже говорил в нашу предпоследнюю встречу.
Комиссар медленно и упрямо мотнул головой на толстой шее:
— Очень сожалею, месье Мартэн, но четвертого в «Ампире» документальный фильм не показывали.
Кто-либо другой воспользовался бы своим преимуществом, но комиссар продолжал ждать, держа карандаш на весу и устремив взгляд в пустоту.
И Ноэль, против желания, снова был вынужден заговорить первым:
— Вообще-то, это возможно! — сказал он. — Я ведь хожу в кино два, если не три раза в неделю, и не могу утверждать, что точно помню, что каждый раз показывали.
Комиссар опустил карандаш, но ничего не записал. Он продолжал смотреть прямо перед собой:
— Другими словами, вы хотите теперь сказать, что видели документальный фильм о Таити в другом кинотеатре?
— Ничего я не хочу сказать! Но, если это не в «Ампире» я его видел, то уж конечно где-то еще!
— Нет, не где-то еще, месье Мартэн… Вы видели его в «Ампире», только там и могли увидеть, по той простой причине, что его там показывали в качестве премьеры с пятницы двадцать седьмого по четверг третьего.
Ноэль вздрогнул, словно наступил на змею или словно резко поднялся занавес и его залило ослепительным светом рампы. Он понял, что перед ним расставили широкую ловушку, но избежать ее было уже поздно.
Он все-таки попробовал:
— Ну, конечно, же! — вскричал он, хлопнув себя по лбу. — Я спутал в памяти сеанс четвертого и второго.
— … и второго? — повторил комиссар.
— Да, второго я тоже ходил в «Ампир», с женой.
— Это что-то новенькое, месье Мартен. Значит, четвертого вы пошли еще раз смотреть «Голубого кота»? Очень мне удивительно, что вы не сочли нужным привлечь к этому мое внимание во время наших предыдущих бесед.
Ноэль пожал плечами:
— Совсем из головы вылетело. Я и сейчас не вижу, какой интерес это может…
Комиссар размышлял, или делал вид, что размышляет.
— Обычно второй раз смотрят пьесы или фильмы, оставившие в высшей степени приятное воспоминание. А мне показалось, когда вы рассказывали мне этот фильм, что вы сочли его очень заурядным.
Ноэль не стал отрицать.
— Можете даже сказать, «отвратительным».
— Так в чем же дело?
— А в том, что меня привлекли некоторые платья, которые носила героиня. Я и вернулся в «Ампир» лишь с намерением их перерисовать.