— Помню, — кивнул Меркулов. — Что еще?
Турецкий пожал плечами:
— Да практически все. Пивоваров решил идти в отказку. Вероятно, надеется, что хозяева вытащат его из камеры.
— Ну это вряд ли. Слава богу, в нашей стране за похищение людей дают приличный срок.
— Что верно, то верно, — согласился Турецкий. — Однако этот срок не так страшен, как срок за убийство. Я думаю, это он, Пивоваров, организовал аварию, в которой погиб Владимир Дементьев. Это он организовал покушение на Данилова. И он же отправил подполковника на дно Москвы-реки. Но, к сожалению, товарищ генерал, у нас с вами нет ни улик, ни доказательств.
Меркулов вздохнул и покачал головой:
— Н-да… Взяли парня с поличным, а толку почти никакого.
Турецкий жестко сощурился:
— У нас есть записи, и мы в любом случае припрем этих ублюдков к стенке. Что фээсбэшники?
— Молчат. Как воды в рот набрали. Ты ведь знаешь, эти господа никогда не признаются в своих проколах.
— Это точно. А что с операцией, в которую был вовлечен Кожухов?
— Информация засекречена.
— Черт! — выругался Турецкий. — Ну как прикажете работать в таких условиях?!
— Кстати, насчет работы. — Меркулов нахмурил лоб: — Нужно торопиться, Саня. Теперь ты можешь прижать этих мерзавцев, но нужно торопиться. Они сделают все, чтобы дело было закрыто. Я буду тянуть столько, сколько могу, но… Я не исключаю, что крайним останется Богачев. Мотив у него есть. Правда, смехотворный, но для закрытия дела вполне сгодится.
Турецкий нервно поиграл желваками:
— Значит, рапортуем о том, что Богачев убил Кожухова из личной мести? Но ведь это полный маразм!
Меркулов ничего не ответил. Некоторое время он сидел молча, потом протянул руку и сказал:
— Дай сигарету!
— Нету, — отозвался Турецкий.
Меркулов обиженно поджал губы.
— Да нет, Костя, ей-богу, нету, — поспешил заверить друга Турецкий. — Могу пачку показать. Все выкурил.
— Вот так мы и работаем, — хмуро резюмировал Меркулов. — Ни улик, ни свидетелей, ни доказательств, ни сигарет…
В дверь тихо постучали.
— Да! — громко отозвался Турецкий.
Дверь приоткрылась. На этот раз в дверном проеме показалась совсем юная женская головка.
— Можно войти? — спросила головка.
— Входите! — хором откликнулись мужчины.
Турецкий сурово посмотрел на Меркулова. Тот виновато пожал плечами — дескать, извини, не сдержался.
Девушка и впрямь оказалась очень миловидной. Чуть затемненные очки в тонкой позолоченной оправе совсем ее не портили, скорей, наоборот, придавали ей шарм.
— Садитесь, пожалуйста! — пригласил Турецкий и указал на свободный стул.
Девушка поблагодарила и села.
— Если не ошибаюсь, вы — Дарья Матвеевна Кожухова? — спросил Турецкий.
Девушка смущенно улыбнулась и кивнула:
— Да. Я звонила вам сегодня.
— Признаюсь, ваш звонок был очень интригующим, — заметил Турецкий. — Ну, теперь вы мне можете сказать, зачем вам нужно было со мной встретиться?
— Теперь могу. Я бы и по телефону сказала, но… — Она пожала худыми плечиками: — Как-то неудобно было. Я боялась, что вы расцените это как глупую шутку.
Девушка сунула руку в красную лакированную сумочку, такую же лучезарную, как и сама хозяйка, и вынула оттуда маленький конвертик из плотной белой бумаги.
— Вот, — сказала она. — Это отец просил передать вам.
— Как это — просил? — удивился Турецкий. — Когда просил?
Девушка виновато улыбнулась:
— Понимаю, как вы удивлены, Александр Борисович. Я и сама страшно удивилась, когда получила письмо от отца. Само письмо я не принесла, потому что оно очень личное. Но в письме был и этот маленький конвертик. А в конце письма отец написал, чтобы в случае его смерти я передала это письмо вам.
— Именно мне? — удивился Турецкий.
— Именно вам. Ведь это вы ведете дело об убийстве моего отца? А он так и написал: «передай этот конверт следователю, который будет вести мое дело». — Девушка достала из сумки платочек, приподняла очки и промокнула глаза. — Вот, — закончила она. — Я и принесла.
Турецкий взял конвертик, осмотрел его со всех сторон.
— Когда вы получили это письмо? — спросил он девушку.
— На прошлой неделе. Я только сегодня утром прилетела в Москву. И сразу позвонила вам.
Турецкий вскрыл конверт и вытряхнул на стол магнитофонную микрокассету.
Меркулов и Турецкий переглянулись.
— А ты говоришь — фантастика, — серьезно сказал Турецкий.