Высокий человек, одетый в черное, замер на дороге. Затем он пошатнулся и, загребая руками воздух, тяжело повалился в кусты.
Держа пистолет наготове, подполковник медленно приблизился к распростертому у обочины асфальтовой дорожки телу. Затем он вытянул руку и, почти не целясь, выстрелил в посиневшее, вытянутое лицо незнакомца.
Капли дождя влетали в открытый квадрат окна и падали на линолеум. Будь жена дома, она бы непременно закрыла окно — линолеум вещь нужная и легкоуязвимая, его нужно беречь. Но, так как жена и дочь были далеко, Турецкий решил пренебречь наставлениями своей благоверной. Он стоял у раскрытого окна и жадно вдыхал свежий, влажный, пропитанный дождем и запахами деревьев воздух улицы. В пальцах Александра Борисовича дымилась сигарета, про которую он, предавшись размышлениям о тщетности и суетности человеческого бытия перед лицом природы, совершенно забыл.
Звонок телефона отвлек Турецкого от философических мыслей. Он быстро затянулся сигаретой и выбросил окурок в окно. Затем прошел в прихожую и снял трубку:
— Алло.
— Это Александр Борисович Турецкий? — спросил его незнакомый, слегка приглушенный мужской голос.
— Да. Здравствуйте. Кто это?
— Моя фамилия Данилов. Подполковник Данилов. Мне нужно поговорить с вами.
Турецкий глянул на зеленую цифирь электронных часов:
— Подполковник, а вы знаете, который сейчас час?
— Знаю. Но время не терпит. Я хочу поговорить с вами об убийстве Кожухова.
— Где вы хотите встретиться? — быстро спросил Турецкий.
— А вы один?
— Ну, допустим. Хотя какое это имеет…
— Я хочу встретиться у вас.
— У меня? Интересное предложение, но боюсь, что…
— За мной охотятся, — перебил его Данилов. — Я только что убил человека, который хотел убить меня.
Рука Турецкого вспотела.
— Вы знаете, где я живу? — спросил он.
— Да.
— Когда будете?
— Через пару минут. Я уже возле вашего дома. Только не вызывайте милицию, иначе я ничего вам скажу.
— Хорошо. Поднимайтесь.
На том конце провода раздались короткие гудки, и Турецкий положил трубку на рычаг.
Через несколько минут в дверь позвонили. Турецкий глянул в глазок и повернул ручку замка. На пороге стоял высокий, худощавый, с проседью в волосах мужчина в черной кожаной куртке. Его левая щека была окровавлена.
— Входите, — быстро сказал ему Турецкий.
Мужчина вошел. Турецкий закрыл за ним дверь.
— Вы и в самом деле… — заговорил было Турецкий, поворачиваясь к мужчине, но осекся, увидев направленный на него пистолет. — Это еще зачем? — недовольно поднял брови Турецкий.
— Я не могу рисковать, — ответил мужчина. — В квартире, кроме нас с вами, кто-нибудь есть?
— Нет.
— Тогда давайте пройдем в комнату.
— У вас кровь, — сказал Турецкий, кивком указав на щеку Данилова.
— Это пустяк. Царапина.
— У меня есть вата и перекись водорода.
Данилов покачал головой:
— Это не понадобится. Пойдем в комнату.
Они прошли в гостиную: Турецкий — впереди, Данилов — за ним. Он по-прежнему держал в руке пистолет.
— Сядьте там, под торшером, — сказал Данилов и показал пистолетом на диван.
Турецкий сел на диван. Сам Данилов уселся в кресло, стоящее в темном углу комнаты.
«Похоже, это у них в крови, — с усмешкой подумал Турецкий. — Не хватало еще, чтобы он мне лампой в морду светил».
— У меня мало времени, — сказал Данилов. — Поэтому слушайте и не перебивайте. — Он поднял локоть и вытер рукавом куртки окровавленную щеку. — В этом деле замешаны большие фигуры…
— Вы говорите об убийстве Кожухова? — спросил Турецкий.
— А о чем же еще? — удивился Данилов. — Этим большим людям нужны пленки… Записи разговоров Кожухова с другими большими людьми. Вы понимаете, о чем я говорю?
— Ни черта не понимаю, — угрюмо ответил Турецкий, глядя на направленное на него дуло. — Вы сказали, что у вас мало времени, а сами говорите какими-то экивоками. Одни «большие люди», другие «большие люди»… Если хотите, чтоб я вас слушал, выражайтесь яснее.
Данилов прищурил серые глаза.
— Речь идет о заговоре против Президента, — сказал он. — Я расскажу вам все, что знаю, только, пожалуйста, не перебивайте меня…
Москва, 1973 год, начало сентября
Два молодых парня в потертых джинсах и белых теннисках шагали по Университетскому проспекту. Один был невысокий, темноволосый, с орлиным носом и черными глазами. Другой — полная его противоположность — долговязый, светловолосый, улыбчивый.