— Ради бога. Только не передувай слово в слово.
— Обижаешь…
Некоторое время они шли молча. День был теплый, но не жаркий. На сочных зеленых листьях лип лежала пыль. Со смотровой площадки, куда они вышли, открывался волшебный вид на Москву, город, о котором еще четыре года назад Лобанову и мечтать-то было страшно.
Молодые люди, облокотившись на каменные перила, стали смотреть на расстилающийся перед ними город.
Алексей достал из кармана пачку «Родопи», взял у Шаховского «револьвер» и закурил. Пока он раскуривал сигарету, Лева Шаховской стоял рядом с ним и внимательно его разглядывал.
— Слышь, Алексей? — негромко произнес он.
Лобанов помахал рукой, отгоняя дым от лица.
— Чего?
— Я хочу вернуться к нашему разговору.
— Какому разговору?
— К тому, который прервало это небесное создание.
Лобанов задумался, как бы соображая, о чем идет речь. Затем улыбнулся:
— А, ты про это… А чего тут говорить — ты прав, конечно. С жизнью нужно что-то делать. Мне и самому не очень-то светит перспектива осесть на кафедре и читать лекции желторотым придуркам.
— И получать за это копейки, — добавил Лева.
— Ну, скажем, это-то как раз и не обязательно. Можно ведь устроиться нормально. Ну, знаешь, командировки за границу, всякие там симпозиумы, конференции. Тогда и на кафедре можно неплохо жить.
— Так-то оно так, — задумчиво сказала Лева. — Но, сам знаешь, это не для наших чернорабочих кровей. — Перехватив удивленный взгляд Лобанова, он поспешно поправился: — Я имел в виду твою кровь. Про мою не стоит и говорить.
— Это точно, — усмехнулся Лобанов.
Лева сделал вид, что не заметил этой усмешки. Его отец двадцать лет проработал бухгалтером на трикотажном-предприятии. Причина увольнения звучала туманно, но злые языки поговаривали, что отец Левы — Иосиф Александрович Шаховской не поделил с директором предприятия левую прибыль. Дело удалось замять, но должности Шаховской-старший лишился.
— Н-да… — продолжил Лобанов, пуская сизые облачка дыма. — Вот Мотьке Кожухову есть где разгуляться. У него папик до пенсии был замдекана. Везет же людям! — Алексей прищурился и выпустил колечко дыма. — А у моего образование — три класса и коридоры, — добавил он.
— У моего на пару коридоров больше, но это ничего не меняет, — холодно заметил Лева. Он отвернулся от приятеля и, близоруко сощурившись, посмотрел вдаль.
— Красивый город, — выдохнул Лева.
— Да, — согласился Алексей, — большой.
— И большие дела можно делать, — добавил Лева.
Алексей посмотрел на Шаховского. Взгляд того был задумчивым.
— Что ты имеешь в виду? — тихо спросил Алексей.
— В принципе для успешной карьеры нам нужно немногое, — спокойно ответил Лева. — Держаться друг за друга. Как масоны, помнишь? Когда человек один — ему приходится туго. А вот если он член какой-нибудь организации… — Лева замолчал и заговорщицки улыбнулся: — Понимаешь, о чем я?
— Про партию, что ли? — так же тихо произнес Алексей.
Лева чуть заметно качнул головой.
— Партию, конечно, тоже не стоит сбрасывать со счетов. Но я тебе о другом толкую. Представь себе организацию молодых интеллектуалов. Типа пушкинских лицеистов, помнишь? Один пробился наверх — потянул за собой другого, а тот — третьего. Этаким путем мы такую кашу заварим, в такие сферы проберемся, что держись!
— Что-то вроде ордена? — приподнял брови Лобанов.
— Скорее — братства.
Алексей посмотрел на приятеля, стараясь понять, не шутит ли тот. Но Шаховской, похоже, и не думал шутить.
— Интересная идея, — заметил Лобанов. — Но с чего-то нужно начать. С чего?
— Все просто, — ответил Лева. И, понизив голос, добавил: — «Университетский проспект».
— Черт… — Лобанов стряхнул пепел на асфальт. — А ведь и правда. Честно говоря, мне и самому приходило в голову что-то подобное, но, признаюсь, Лева, ты соображаешь гораздо быстрее меня.
— Не соображаю, а формулирую.
— Пусть так, — согласился Лобанов.
— У тебя в строительном отряде двенадцать человек, — продолжил Лева. — Ребята неглупые, и все с разных факультетов. Обзвони их, договорись о встрече. Только не со всеми сразу. А то не братство, а базар какой-то получится.
— Это можно. — Лобанов одобрительно улыбнулся и хлопнул приятеля по плечу. — Сегодня же этим и займусь. Ты сам-то вступишь?
Шаховской пристально, нё мигая посмотрел в глаза Алексею:
— А ты что, уже почувствовал себя вожаком? — тихо спросил он.
— А почему бы и нет? — улыбнулся Лобанов.-
Кадры решают все. А кадры — в моих руках.