– Понятно, – вздохнул следователь и похвалил ребенка: – Ты большой молодец, Савва, и очень смелый мальчик.
– Только я очень сильно испугался, – признался малыш и вдруг спросил, заставив стушеваться всех взрослых, с надеждой посмотрев на следователя: – А мамочка когда вернется?
– Идем, я положу тебя спать, – разбивая повисшее неловкое, бессильное молчание взрослых, преувеличенно бодро предложила Полина, забирая ребенка у Василия, – а то ты уже совсем засыпаешь. А я с тобой посижу рядом.
И заговорила-заговорила особым тихим голосом и ласковыми словами, забалтывая, отвлекая и уводя ребенка от грустных и тревожных мыслей.
После долгих протокольных опросов всех участников – Полины и соседей – следователи наконец уехали, Саввушка давно спал, а они втроем – мама и Вася с Полиной – долго сидели в кухне за столом, пили чай, съели бесподобный капустный пирог, что приготовила Настюша, и все больше молчали, ни словом, ни намеком не коснувшись происшествия. Словно опустошились до дна за этот бесконечный вечер, в круговерти вопросов, изводящих своей безответностью, не имея больше никаких душевных сил что-то еще обсуждать, не зная и откровенно не понимая, что вообще можно говорить в данных обстоятельствах.
Правда, Полина, уйдя в прихожую, громким шепотом, чтобы не потревожить Савву и не услышали Вася с мамой, пыталась объяснить Александру по телефону то, что случилось, старательно избегая деталей и подробностей, о чем настоятельно попросил их всех, даже потребовал следователь. Дорогой друг и любимый мужчина негодовал и дулся обиженно, не скрывая своей досады, поскольку сорвалась их запланированная на сегодня встреча, а он готовился, старался и даже стол накрывать собирался, в том смысле, что заказать доставку из их любимого ресторана. А тут нате вам, у подруги форс-мажор и она даже не подумала предупредить заранее, что встреча отменяется. И мало того, не хочет толком объяснить, что ж такого невероятно страшного у ее родственников там случилось, что не позволяет ей приехать к нему.
И Полина снова шептала что-то уговаривающее и даже почти извинялась, дабы не нагнетать, и к концу разговора как-то все-таки смогла вывести их беседу на мирный лад и тепло попрощаться.
Разумеется, Полина с мамой остались ночевать с Саввушкой и Васей, словно сплотились в один кулак, при этом каждый из них неосознанно, подспудно, не признаваясь друг другу даже намеком, все же надеялся на… на что? На чудо, наверное, и каждый думал, ожидал, отводя друг от друга взгляд, чтобы не выдать этой своей робкой надежды: вдруг это страшное, дикое недоразумение и этот бандит просто перепутал и захватил не того человека, не ту, намеченную им, жертву? Ну а вдруг? Ведь может такое быть? И тогда Настюшка вернется…
Вот прямо сейчас? Или ночью, или утром…
Чуда не произошло.
С этой дикой, совершенно нереальной, какой-то киношной истории, из разряда тех, что в размеренной жизни обычных людей никогда не происходят просто потому, что не могут произойти, и был дан старт повалившихся на семью и Полину неприятностей и катастроф.
Утром, встретившись на кухне, взрослые старательно скрывали от Саввушки мрачность и нерадостные мысли, накрывшие всех троих. Не сговариваясь, они преувеличенно бодро и оттого неестественно-фальшиво разговаривали с малышом, старательно обходя его прямые вопросы на одну-единственную тему:
– А где мамочка? А когда она вернется?
Выносить взгляд распахнутых детских глазюшек, смотревших на взрослых с надеждой и ожиданием чуда, и ощущать свое полное бессилие… это ужасно.
И Полина с Василием, торопливо затолкав в себя завтрак, позорно бежали каждый на свою работу, оставив разбираться с внуком, с его тревогами, страхами и ожиданием мамочки Елизавету Егоровну, вынужденную руководить своими делами, что называется, на удаленке.
Вася позвонил Поле ближе к обеденному перерыву, перепугав ту до заколотившегося набатом сердца своим неожиданным вызовом хотя бы потому, что вообще редко звонил родным, а уж в рабочее время и подавно.
– Что, Вася?! – почти прокричала она от испуга и дикой надежды в трубку. – Настя нашлась?
– Нет, не нашлась, но меня почему-то вызывают в Комитет.
– В какой комитет? – опешила Полина, не врубившись, вот так, с ходу, не сумев совладать с колотившимся сердцем и окатившей волной тяжелого разочарования.
– В какой, в какой! – раздражился брат и растолковал: – В государственный! В ФСБ.
– А туда-то зачем? – растерялась даже как-то Поля.
– Ну откуда я знаю! – горячился Вася. – Вот, вызвали, сейчас поеду. – И спросил совсем другим, тревожным тоном: – Может, это с Настей связано как-то?