Она благонравным голоском осведомилась:
– То же касается и меня?
Он не понял:
– Это как?
Она терпеливо пояснила:
– Ну, когда ты встречаешь меня с симпатичным молодым человеком, который только что подарил мне букетик цветов и ведет в ресторан, ты тоже сделаешь милое лицо и пожелаешь мне приятно провести вечер?
Он нахмурился и представил заявленную картинку. Она ему решительно не понравилась. Пришлось вносить коррективы:
– Ладно! Никаких шашней, пока мы женаты. Но пилить меня и учить жить ты не будешь! Это твоя мать – учительница, а не ты. Не путай!
Саша посмотрела на свои блестящие ноготки, покрытые кремовым лаком в тон костюму. Они чуть заметно дрожали. Решив, что подобное волнение излишне для малыша, она встала и попросила:
– Дорогой, я понимаю, тебе не терпится изложить мне все свои взгляды на супружескую жизнь, воспитание детей и всё такое прочее. Но давай перенесем разговор, я жутко устала и хочу полежать. Так уж извини.
Она ушла в спальню, с облегчением скинула ставший узковатым в талии костюм, приняла душ и нырнула в прохладу льняных простыней. Через пять минут к ней присоединился новобрачный.
– Это ты хорошо придумала – полежать! Похоже, я тоже за сегодняшний день здорово вымотался.
Он кошачьим движением оказался сверху, но она отвернулась от его ищущих губ.
– А разве наше соглашение предполагает интимную жизнь? Ты об этом ничего не сказал.
Он возмущенно воскликнул, не в состоянии больше терпеть разгоравшийся в чреслах жар:
– Ты что, считаешь меня бесплотным ангелочком, чтобы я обходился без секса, живя с тобой? Не смеши меня! – и тут же овладел ею.
Саша не сопротивлялась. Чего греха таить – ей нравились его настойчивые ласки. Она ни о чем не жалела. По крайней мере, пока.
Глава вторая
Полностью одетый Юрий стоял у дверей, засунув руки в карманы и с раздражением смотрел на жену, натягивающую на дочь ярко-красную курточку.
– Когда она сама-то станет одеваться? До старости ей будешь помогать? Другие дети…
Саша с вздохом прервала нудное ворчание мужа:
– Другие дети, дорогой, в два с половиной года ведут себя совершенно так же, как Анюта.
Он пренебрежительно фыркнул
– Анюта! Нюрка она, больше никто!
Девочка с укором посмотрела на папашу, но возражать не решилась. Протянула матери ручку, чтобы та застегнула кнопочку на обшлаге. Юрий раздраженно бросил:
– Я вспотел уже, вас дожидаючись! У отца день рождения, мать велела приехать ровно в три, а вы всё еще не готовы! Без десяти уже! Давай побыстрей, Маруся!
За все годы их брака Юрий к жене по-другому не обращался. Сначала Саша пыталась возражать, но получалось еще хуже. Муж высокомерно оглядывал ее с головы до ног и провозглашал:
– А кто ты? Ну, уж никак не Александра! Маруся и есть. Тебя просто при рождении неправильно назвали.
Саша и не подозревала, что хорошее имя можно так испохабить. В его устах оно звучало даже не как звериная кличка, а как грязное ругательство. Юрий вполне мог претендовать на звание самого капризного, эгоистичного и самовлюбленного из всех мужей, во всяком случае, делал для этого всё, что мог.
Порой ей казалось, что у нее не жизнь, а испытание на выживаемость в экстремальных условиях. Под его презрительным взглядом руки у нее тряслись и не слушались, и самое простое дело превращалось в тяжелое испытание.
Она уже не помнила, когда в последний раз беззаботно смеялась. Казалось, сам ее смех он воспринимает как вызов, и делает всё, чтобы это безобразие прекратить.
Наконец-то застегнув непослушную кнопочку, взяла дочку за руку и справедливости ради подумала – есть, конечно, у него и светлые стороны – к примеру, он любил экспериментировать с продуктами. Очевидно, перенял это от матери. По вечерам, придя с работы, первым делом шел на кухню и изобретал нечто такое, отчего у нее при одном воспоминании слюнки текли. Правда, и при этом он умудрялся испортить ей удовольствие:
– Уж лучше готовить самому, чем есть твои помои. Ты же совершенно не умеешь готовить!
Она лишь склоняла голову на эти упреки. Не сказать, чтобы они были уж вовсе несправедливыми. Мать никогда не придавала значению еде. В их доме не было кулинарных изысков. Стряпала мама хорошо, шанежки и пирожки у них не переводились, но вот что касается омара, запеченного с кальвадосом или пулярки с коричневым рисом – тут был провал.
Саша готовила неплохо, но в расчете на среднестатистического мужика с обычными, то есть неприхотливыми, вкусами, и угодить мужу, выросшему на изысканных мамочкиных деликатесах, нечего было и пытаться. Но, с другой стороны, ей завидовали все знакомые.