До последнего момента Жуковский считал, что лучшим выходом из положения будет просто стереть из памяти ученого все, что касалось работ по продлению жизни. Но теперь, проникнув в его сознание, Сергей увидел там кое-что новое для себя, что сильно насторожило его, и он решил не спешить.
Когда двери лифта открылись, он велел Чеботареву, чтобы тот провел их в свой рабочий кабинет, где включил компьютер и погрузился в изучение хранящейся там информации. Ученый попытался возмутиться самоуправством гостя, но Жуковский не стал отвлекаться на него, лишь посмотрел на Захара и кивнул в сторону Чеботарева. Захар понял его правильно, и Чеботарев затих на диване.
На мониторе компьютера мелькали страницы текста, перемежаемого формулами и иллюстрациями, но Жуковскому хватало мимолетного взгляда, чтобы проникнуть в суть увиденного. Знания, полученные из эфира сегодняшней ночью, услужливо всплывали в памяти и давали возможность разобраться в записях Чеботарева. Но, в отличие от ученого, Сергей имел возможность оценить проблему не только с научной точки зрения. Интуиция, которой он имел все основания доверять, говорила, что продлив себе срок земной жизни, Чеботарев сильно повредил той невидимой составляющей собственной личности, в существование которой не особенно верил. Той составляющей, существование которой не прекращается со смертью тела, и называется бессмертной душой. Но, как незнание законов не освобождает от ответственности, так и неверие не спасает человека от неминуемой кары.
Жуковский видел, что, несмотря на немалое количество ошибок, которых Чеботарев успел наделать за свою жизнь, он не был безнадежно испорченным человеком. Кроме того, в нем чувствовался огромный научный потенциал, и он мог принести много пользы, работая по своей специальности.
Оторвавшись от компьютера, Сергей откинулся на спинку кресла и задумался. Захар терпеливо ждал, а Чеботарев просто сидел на диване и смотрел в одну точку. Через несколько минут Жуковский встряхнулся, приняв окончательное решение, и заговорил, обращаясь к ученому:
- К сожалению, Геннадий Николаевич, ваша работа закончилась неудачей. Разработанная вами методика годится для продления жизни мышам, но не людям. Правда, благодаря уникальной структуре ваших генов, на вас метод сработал. Да, вам удастся прожить много лет, но только вам, и больше никому, в том числе и тому человеку, который финансирует работу лаборатории. Но не отчаивайтесь, не бросайте исследования. Ваши наработки могут вывести вас на создание принципиально новых методик борьбы со многими болезнями.
Чеботарев внимательно слушал и согласно кивал головой. Вообще-то, Жуковскому не обязательно было произносить все это вслух, можно было внушить все это без слов, но он хотел, чтобы Захар все слышал. Закончив свою речь, он спросил у старого цыгана:
- Ты согласен со мной?
- Вполне, - ответил тот. - Осталось встретиться с премьером. Думаю, я сумею организовать это в ближайшее время.
- Не беспокойся, - сказал Жуковский, чувствуя, что в него вливаются новые силы, как это случалось уже в ответственные моменты. - Мы попробуем все решить прямо сейчас. У вас есть связь с Виктором Викторовичем? - спросил он у Чеботарева.
- Я могу позвонить в секретариат. Если Виктор Викторович не занят, он перезвонит мне. Правда, я ни разу этого не делал, обычно он звонил сам, - ответил ученый растерянно.
- Ничего, набирайте номер.
Ответ последовал после трех гудков.
- Передайте, что звонил Чеботарев, и просил срочно связаться. Скажите, что это очень важно.
Телефонная трель раздалась через пять минут. Ученый хотел поднять трубку, но Сергей отвел его руку и взял ее сам.
- Здравствуйте, Геннадий Николаевич! Что у вас случилось? - раздалось из телефона.
Убедившись по голосу, что говорит именно премьер, Жуковский мощным напором вторгся в его сознание, подмигнул Захару и сказал:
- Здравствуйте, Виктор Викторович, но это не Чеботарев. Простите, представляться я не буду.
Жуковский на мгновение замолчал, почувствовав, что одновременно с телефоном включился записывающий их разговор диктофон. Мысленным усилием выведя из строя лазерный диск, он продолжил:
- Геннадию Николаевичу удалось добиться впечатляющих результатов. Теперь главное - не останавливаться, не прекращать финансирование лаборатории. Народ будет благодарен вам, если его исследования будут воплощены на практике. Скажу больше - и его, и вас будут боготворить!
Когда до Захара дошло, что происходит, глаза его чуть не выпали из орбит. Жуковскому удалось совершить невероятное - овладеть сознанием неподдающегося, да еще не в личном контакте, а в телефонном разговоре!
- Ну, вот, кажется и все! - довольно сказал Сергей, завершив разговор. - Геннадий Николаевич, вы знаете, в каком направлении вам нужно продолжать работу. Думаю, финансирование останется прежним. А теперь будьте добры, проводите нас наверх.
Чеботарев поднялся с дивана и молча пошел к выходу. И таким он показался в этот момент несчастным, что Жуковский пожалел его и коротким мысленным посылом вложил ему в подсознание совет, как исправить нанесенные самому себе повреждения.
- А теперь рассказывай, - потребовал Захар, едва они отъехали от ворот базы, - что ты там творил? Признаться, я ничего не понял.
- Что тут понимать? - устало вздохнул Сергей. - Метод Чеботарева не работает, и не заработает больше никогда, вложи в его разработку хоть триллионы. Не только потому, что люди еще не готовы к этому. Продлевая жизнь таким способом, человек теряет что-то важное, я даже сам не разобрался, что именно. Его душа становится беззащитной от проникновения в нее зла. Сам понимаешь, допустить такое я никак не мог.
- А что с премьером?
- Теперь он уверен, что лаборатория разрабатывает новые методы борьбы со смертельными болезнями. И это чистая правда. Если все пойдет так, как нужно, Чеботарев сможет победить рак и атеросклероз. Думаю, это достойное применение для денег незабвенного Роберта Сидорина.
Захар бросил на Сергея взгляд, в котором тот увидел одновременно восхищение, удивление и тревогу, и надолго замолчал. А когда заговорил снова, то сказал совсем не то, что Жуковский ожидал услышать.
- Надеюсь, ты имеешь представление о возможностях главы правительства? - спросил он тихо, будто опасаясь, что их могут подслушать. - И понимаешь, какова будет его реакция, если он когда-нибудь узнает о том, что ты сегодня проделал?
Жуковский молчал, сосредоточенно глядя на дорогу, и Захар сам ответил на свой вопрос:
- Значит, теперь ко всем нашим заботам добавится еще одна - следить, чтобы он никогда об этом не узнал...
Прозрачная пилотская кабина вертолета создавала иллюзию, что тело парит в воздухе. Ковригину всегда нравилось это ощущение, но сейчас он думал совсем не о том. Его мысли кружились хороводом. Неужели свершилось? Неужели они с Игнатом перестали быть одинокими воинами, сражающимися со злом? Эти люди, которые раньше скрывались от него и о существовании которых он только догадался, наконец, признали его за равного! И что оказалось? Что они вовсе не опасны, и зря он подозревал их в страшных грехах. Наоборот, они делают общее дело. Да, новые союзники невероятно, немыслимо сильнее их с Игнатом, но тем большую помощь смогут они оказать в его бесконечной войне с воинством сатаны!
Но в эти радостные мысли, сначала едва заметно, потом все требовательнее тревожным диссонансом стало вплетаться что-то неприятное, будто кто-то чужой обманом проник в созданный им и тщательно оберегаемый от посторонних мир. Всю свою долгую жизнь он выстраивал его, так тщательно скрывая и конспирируя от окружающих, что мир этот, со всеми своими защитными укреплениями, пророс глубоко в подсознание. И сейчас подсознание включило механизмы, которые должны были обеспечить отторжение постороннего влияния. Что произошло? Как этим людям удалось так быстро и легко убедить его, подчинить своей воле? И кому вообще они служат? Уж не тому ли, с кем он боролся всю жизнь?
Штабс-капитан Корж попытался отогнать от себя эту ненужную мысль, но она все сильнее овладевала им. И в какой-то момент система обороны, которую больше века выстраивало его подсознание, одержала верх над невероятно сильным, но кратковременным внушением. В голове у него вспыхнуло - его используют! Используют, будто доступную уличную шлюху! Теперь он действовал вполне сознательно. Разум подсказывал ему единственный выход из сложившейся ситуации.