Дальше - больше. В стране все переворачивалось с ног на голову, высокие покровители председателя "Зари" потеряли свое влияние, и он уехал в теплые края, бросив свое детище на произвол судьбы. Пятнадцать лет еще Шестопаловы прожили на севере, а в две тысячи пятом попали в программу переселения северян в центральные районы, и уехали в маленький городок в Ивановской области, где за выделенные деньги купили двухкомнатную квартиру в старой хрущевке. На пенсию прожить можно было, если питаться одним хлебом, и Федор устроился грейдеристом в дорожное управление.
И вот в сентябре две тысячи восьмого года к Федору в гараже управления подошел подтянутый молодой человек лет тридцати, одетый в светлый костюм и, назвавшись представителем совместного российско-канадского предприятия, сделал ему предложение, от которого глаза у Шестопалова вылезли на лоб. Заключалось оно в том, чтобы Федор как специалист, хорошо знакомый со спецификой работы, взял на себя техническое руководство проходкой шахты на Ханданахе. И деньги предложил такие, что отказаться Шестопалов не смог...
Распадка Федор не узнал. От бывшего поселка не осталось ничего. Будь это лето, были бы видны черные пятна от пожарищ на месте домов, но сейчас все покрывал слой девственно-белого снега, и глазу не за что было зацепиться, чтобы сориентироваться на местности. Зато в трех километрах выше по ручью, там, где намечена была нарезка новой шахты, по распадку рассыпались какие-то неземные, будто перенесенные со страниц фантастического романа серебристые сооружения. При ближайшем рассмотрении они оказались жилыми вагончиками какой-то необычной формы, складами, дизельной электростанцией и всем остальным, необходимым для жизнедеятельности шахты. Бытовые условия для шахтеров были созданы поистине царские. Во всяком случае, Шестопалов, навидавшийся всяких старательских поселков, даже таких, где стены в бревенчатых балках конопатили мхом, был поражен - в каждом вагончике имелся даже свой биотуалет! А чего стоили проведенный в каждый балок водопровод с теплой и холодной водой и круглосуточно работавшая баня, где можно было париться хоть каждый день!
Увидев все это великолепие, явно не российского производства, Федор скептически покачал головой, потому что сразу прикинул стоимость не только самого этого городка, но и доставки его по бездорожью. Это на какое же содержание металла в россыпи нужно было надеяться, чтобы пойти на такие траты! Глядя на огромные бухты троса и барабаны новенького кабеля, он вспоминал, как в артели экономили на всем, связывая порвавшиеся стальные канаты и сращивая разнокалиберные кабели, и прикидывал, что в прежнее время этих запасов хватило бы на отработку доброго десятка шахт.
На его памяти "Заря" однажды получила участок, на котором один из разведочных шурфов, пробитый еще в сорок восьмом году, показал содержание металла в сто граммов на кубометр породы. Но когда штрек стал приближаться к этому месту, из пробуренных шпуров в забой хлынула вода и затопила почти всю шахту. До большого металла добраться тогда так и не удалось, как, впрочем, и позже. Располагалась та шахта совсем рядом с местом, где сейчас вырос невиданный в этих краях фантастический поселок. Уж не собрались ли эти "русские канадцы" или наоборот, "канадские россияне", добраться до того, уплывшего из рук золота?
Состав "артели", как по привычке именовал предприятие Федор, оказался разношерстным. Специалистов по проходке золотодобывающих шахт, кроме самого Шестопалова, оказалось всего двое, и оба уже в возрасте. Ничего удивительного в этом не было, потому что добывать металл таким способом прекратили уже давно. Слишком уж это стало дорого. Остальные оказались шахтерами, оставшимися без работы после закрытия одной из шахт Кузбасса. Федор не сомневался в их профессионализме, но в предстоящей им работе было множество местных нюансов, которых они знать не могли, и это значило, что обучать их придется на ходу.
Но даже этих шахтеров было явно недостаточно для проходки шахты с тремя стволами, о чем Федор и сказал главному здесь, канадцу Питеру, молодому еще, лет около тридцати, инженеру. На русском языке канадец говорил с чуть заметным акцентом, а теплая иностранная униформа, в которой здесь ходили все, сидела на нем как хорошо пригнанный мундир. Питер, не вдаваясь в разъяснения, ответил, что рабочих привезут столько, сколько понадобится, а проходка будет вестись со сплошным креплением специальной металлической крепью, которая уже завезена в достаточном количестве.
Когда Федор услышал это, у него появились серьезные сомнения в здравом рассудке не только Питера, но и вообще всего руководства компании, подрядившей его на работу. Если бы не солидный аванс в зеленых деньгах, выданный ему сразу после подписания контракта, можно было бы подумать, что здесь затевается какая-то грандиозная афера. Шестопалов был на сто процентов уверен, что, как бы ни было велико содержание металла в россыпи, добыча все равно не оправдает таких затрат.
2
Канадцы умели организовать работу. Цикл следовал за циклом безостановочно - бурение, взрыв, проветривание, чистка забоя, установка крепи, и все начиналось сначала. И, что интересно, ничего при этом не задерживало работу. Почему-то не рвались стальные канаты на скреперных лебедках, ничего не ломалось, не было перебоев с доставкой топлива или взрывчатки. В общем, посмеивался Федор, все было не по-нашему. Но когда ствол достиг коренных пород, посмеиваться он перестал, потому что после устройства руддвора и начала нарезки штреков Питер приказал продолжать проходку наклонного ствола еще глубже в коренные породы. Федор ничего не понимал, потому что видел такое впервые, и ему было совершенно непонятно, для чего нужно лезть еще глубже под землю. Или они надеются докопаться до рудного месторождения? Он попытался узнать у Питера, зачем все это, но тот, обычно улыбчивый и доброжелательный, тут показал зубы. Холодно глядя на Шестопалова немигающими глазами, он дал понять, что деньги работникам платят не за вопросы, а за работу, и лучше бы ему придержать язык.
Разговор этот происходил в административном вагончике, где у Питера стояли два компьютера, аппаратура спутниковой связи и еще какие-то перемигивающиеся разноцветными огоньками непонятные приборы. Отповедь канадца сначала подействовала на самолюбивого Федора как красная тряпка на быка. Побагровев от возмущения, он готов был взорваться и, послав Питера подальше, бросить все и уехать домой. Но чем больше тот говорил, тем быстрее Федор успокаивался, и под конец разговора уже не понимал, с какой, собственно стати он лезет на рожон, если начальник совершенно прав.
После этого случая Шестопалов если и удивлялся чему-нибудь, то не высказывал этого вслух, подчиняясь общепринятому правилу: меньше знаешь - крепче спишь. Остальные работники, как он заметил, поступали точно так же.
Когда проходка ствола продолжилась по коренным породам, в поселке появились новые люди. Половина из них не знали по-русски ни слова, а у тех, кто разговаривал, слышался явственный акцент. Часть прибывших проводила много времени в шахте, но интересовал их только ствол, продолживший вгрызаться в скальную породу. Они чуть ли не обнюхивали отколотые от монолита камни, после каждого взрыва отбирали пробы грунта и спешили с ними на поверхность, где в одном из расконсервированных вагончиков у них была устроена лаборатория. Доступа туда не было, кроме них, ни у кого, даже у Питера.
Вторая часть иностранцев, более многочисленная, взяла на себя функции охраны поселка и шахты. Они посменно в любой мороз патрулировали прилегающую к шахте территорию, не пряча висящих на плече короткоствольных автоматов. И хотя совершенно непонятно было, кого опасаться в этой глуши, где за сотню километров не сыскать человеческого жилья, никто почему-то не удивлялся происходящему.
Незадолго до Нового года прилетел на вертолете какой-то низкорослый толстенький чукча, говорящий почему-то по-английски. В окружении плотного кольца охраны он спустился в шахту, но что он там делал, никто не знал, потому что всю смену шахтеров предварительно выгнали на-гора. Когда он появился наверху, то выглядел очень довольным, зашел в лабораторный вагончик, долго пробыл там, после чего сел в ожидающий его вертолет и улетел.