На площадке перед вагончиками происходило нечто непонятное. Человек, который недавно зашел к Питеру, и его водитель, стоя спиной к спине, отбивались от наседавших на них троих охранников, на помощь к которым спешили еще четверо или пятеро, Федор даже не успел сосчитать. Сам Питер, стоял на крыльце и что-то яростно кричал по-английски. Приезжие действовали мастерски, вскоре двое противников лежали на утоптанном снегу, причем Федору показалось, что тот, который заходил к Питеру, даже не бил их, а просто протягивал в их сторону раскрытую ладонь, и охранники валились, как подкошенные.
Еще несколько минут, и победа неминуемо оказалась бы на стороне приезжих, но тут произошло то, чего Федор меньше всего ожидал. Громко хлестнул выстрел, слышимый даже через тройное остекление, главный из приезжих схватился за грудь и упал. Ошеломленный водитель прекратил сопротивление, и тут же был скручен несколькими охранниками. Питер, держа в руке пистолет, подошел к упавшему и, оскалившись по-звериному, выстрелил ему в голову.
Федор от неожиданности вскрикнул. Конечно, на улице услышать этого не могли, но, видно, Питер что-то почувствовал и стал разворачиваться в сторону окна, за которым стоял Шестопалов. Федор отреагировал мгновенно. Поняв, что если Питер застанет его здесь, то следующая пуля достанется ему, он метнулся к койке, выкатил из-под нее большой ящик для белья, выхватил из него свой чемодан и засунул его в стенной шкаф. Потом, поджав ноги, улегся в ящик, зацепился за какую-то доску и вкатился под койку. Все это заняло у него всего несколько секунд.
Оказалось, что проделал это Федор не зря. Не успел он перевести дыхание, как открылась дверь и в комнату, судя по шагам, вошли несколько человек. Потом он услышал голос Питера, что-то сказавшего по-английски. Скорее всего, подумал Федор, тот приказал охранникам осмотреть остальные комнаты. Еще несколько минут он слышал разговоры и шаги, потом хлопнула входная дверь и все затихло.
От испытанного стресса мозги Федора прочистились, как от доброго вдоха нашатырного спирта, и теперь он прокачивал в голове ситуацию, отчаянно ища выход из создавшегося положения. Их было два. Можно было попытаться проскользнуть в шахту и сделать вид, что ничего не видел и ничего не знает. Но это было связано с большим риском, потому что вряд ли удастся попасть в шахту не замеченным охраной. Второй выход - добраться до Индигирки, дождаться попутной машины и уехать на ней в райцентр, где сразу обратиться в милицию.
Этот план был Федору больше по душе, потому что от одной мысли, что придется находиться рядом с убийцами, его передергивало от ужаса. Но удастся ли его выполнить? Конечно, пока не рассвело, можно выбраться из поселка и, прячась за старыми отвалами, добраться до реки. Но когда обнаружится его отсутствие, Питер сразу поймет, куда направляется нежелательный свидетель и наладит погоню, а на Индигирке он будет виден за километр.
И тут ему в голову пришла шальная мысль. Если пройти пару километров вниз по Ханданаху, свернуть налево по ключу со смешным названием Евражкин хвост, и подняться по нему до перевала, то, спустившись вниз, он окажется в широком распадке, где зимой якуты пасли своих маленьких мохнатых лошадок. Федор не раз бывал там и знал, что в нескольких километрах от перевала стоял пастуший балок, где можно было обогреться, разжиться у якута продуктами и переждать какое-то время, пока не прекратятся поиски.
Федор вылез из-под кровати, быстро оделся потеплее, забрал все имеющиеся у него деньги, документы, прихватил лежащую на столе пачку печенья и, предусмотрительно выглянув в окно, направился к выходу. Ему повезло, поблизости не оказалось ни одного охранника. Пригибаясь, он проскользнул вдоль вагончиков и, никем не замеченный, оказался за старыми отвалами, прячась за которыми можно было добраться до самого Евражкина хвоста.
Наверное, Господь берег Шестопалова. Целый месяц перед этим мороз давил за пятьдесят градусов, а сегодня с ночи потеплело, перед рассветом небо заволокло облаками, и пошел снег. Это сильно обрадовало Федора, больше всего опасавшегося, что его найдут по следам. Правда, резко снизилась видимость, но, хорошо зная местность, он не боялся заблудиться, да и блудить было особо негде - сначала поднимайся в гору, а потом все время вниз.
К рассвету Федор добрался до нужного ключа. Когда-то он ходил сюда на охоту, и подъем к перевалу занимал у него не больше часа. Но тогда он был молод и здоров. Теперь, после первой сотни метров, у него появилась сильная одышка, и нестерпимо закололо в правом боку. Федор сел прямо на камни и, стараясь умерить дыхание, прислушался. Тишину распадка нарушали только еле слышный рокот дизельной электростанции в поселке да мерное поскрипывание скреперной лебедки, выдающей на-гора грунт из шахты. Но вскоре он услышал приближающийся звук автомобильного мотора, а за ним перекличку голосов внизу, на дороге, слегка приглушенную падающим снегом. Шестопалов понял, что его бегство уже обнаружили и организовали погоню. Он посмотрел на цепочку собственных следов и с облегчением обнаружил, что видны только последние несколько метров, а остальные уже надежно засыпаны снегом и совсем не различимы на сплошном белом фоне.
На всякий случай Федор спрятался за огромный валун, но преследователи не стали сворачивать в Евражкин хвост, и вскоре их голоса затихли. Восстановив дыхание, беглец продолжил подъем. До перевала отдыхать пришлось еще несколько раз, и на его вершину Шестопалов выбрался уже в полдень, еле живой от усталости и с насквозь мокрым от пота бельем. Но отдыхал он на вершине недолго, понимая, что если не найдет пастуший балок до темноты, то неминуемо замерзнет, несмотря даже на значительное потепление.
Почувствовав, что начинает остывать, Федор снова отправился в путь. Конечно, спускаться было легче, меньше уходило сил, не мучила одышка. Но спуск таил немало опасностей. Стоило неправильно поставить ногу, оступиться, и покатишься вниз по камням, ломая кости. Попадались и гладкие склоны, покрытые ровным слоем вылизанного ветром снега, где Федор с трудом преодолевал искушение сесть на пятую точку и заскользить вниз. Он знал, что под снегом прячутся острые камни. Напорись на такой - и все, никогда больше не выберешься отсюда.
Пастушью избушку Федор нашел уже в сумерках. К этому времени он едва переставлял ноги, с трудом вытаскивая их из снега, которого насыпало по колено. Когда увидел знакомые очертания балка, сердце екнуло. Вокруг него не было ни одного человеческого следа, а в самом распадке ничто не выдавало присутствия конского табуна. Скорее всего, якуты нашли другое зимнее пастбище, или совсем перестали держать конское стадо. В любом случае, ничего хорошего отсутствие пастуха Федору не сулило.
Он разгреб ногами снег около входа, откинул щеколду и с трудом открыл покосившуюся дверь. В балке было совсем темно и, чтобы что-то рассмотреть, пришлось зажечь спичку. Даже за то короткое время, что она горела, удалось увидеть - люди здесь не появлялись давно. Но балок не был разграблен, и на столе даже стояла свечка, прилепленная к перевернутой пустой консервной банке. Федор зажег ее и осмотрелся. Печь, сделанная из железной бочки и обложенная камнями, осталась цела. Рядом с ней даже лежала охапка нарубленных дров и заржавленный топор.
Но главный сюрприз ждал его в плотно закрытом деревянном ящике из-под взрывчатки. Отщелкнув металлические зажимы и подняв крышку, Федор увидел несколько банок мясных консервов, жестяную банку с чаем и полотняный мешочек с перловой крупой. На полке обнаружилась кое-какая посуда - пара кастрюль, сковорода, чайник, две эмалированных кружки, алюминиевые миски и ложки. Настроение у Шестопалова резко повысилось. Через час в печке ярко полыхал огонь, закипал в кастрюле кулеш и начал посвистывать чайник. Федор нарубил и натаскал в балок побольше дров, не желая уничтожать запасы, оставленные гостеприимным хозяином.
После ужина, напившись горячего чая, он свернул вместо подушки свою куртку и, улегшись на нары, задумался. С того момента, когда он увидел убийство, из головы Федора будто порывом ветра выдуло туман, застилающий сознание последнее время. Объяснить это непонятное состояние можно было только воздействием какого-то наркотика или другого психотропного вещества, которым иностранцы опаивали шахтеров. Но для чего это было им нужно? Чтобы никто не узнал, что они ищут в недрах Ханданаха? Но шахтеры и без того ничего не знали.