Совсем по-другому относился он к Архангельскому. Нечастые встречи с этим человеком, которого Виктор Викторович прозвал "агентом 07" за внешнее сходство с актером Шоном Коннори, хоть как-то компенсировали неприятный осадок, остающийся после общения с "иезуитом". Именно от него будущий премьер узнал много такого, что, расскажи то же самое кто-нибудь другой, он принял бы эти невероятные сведения за розыгрыш. Но Игнат Корнеевич всегда приводил такие неоспоримые доказательства и подсказывал, в каких секретных папках можно найти подтверждение его словам, что будущего премьера покинули всякие сомнения.
Когда Игнат Корнеевич сказал, что Виктор Викторович находится в выгодном положении по сравнению со всеми другими людьми, потому что не поддается гипнотическому внушению, он снова воспользовался служебным положением и проконсультировался у видных врачей-гипнологов. Оказалось, что Архангельский, как всегда, сказал правду.
Долгие годы Виктор Викторович не понимал, что нужно от него этим странным людям. Будучи прагматиком до мозга костей, он предполагал, что за всем хорошим, что они сделали для него, обязательно последует требование о какой-то ответной услуге. Но время шло, Виктор Викторович стал занимать все более высокие посты, во многом благодаря своевременно полученным советам, а помощь так и продолжала оставаться бескорыстной. И только взойдя на вершину власти и проведя там несколько лет, он узнал, для чего "иезуит" опекал его так долго. Виктор Викторович был настолько удивлен отсутствием корыстных мотивов, что даже неприязнь, которую он питал к этому человеку, слегка ослабла.
Оказалось, что все эти годы "иезуит" вынашивал планы создания секретной службы, способной эффективно бороться с пособниками врага рода человеческого. К этому времени Виктор Викторович был уже неплохо знаком с проблемой, и не счел идею шизофреническим бредом. Кроме информации, полученной от Ковригина и Архангельского, кое-что по этому вопросу ему стало известно, когда он непродолжительное время возглавлял службу безопасности страны. Разумеется, он отвергал мистические толкования странных и непонятных явлений, стараясь найти каждому из них логическое объяснение. Когда же такового не находилось, Виктор Викторович считал, что наука просто не достигла еще нужного уровня.
Идею "иезуита" Виктор Викторович обдумывал очень долго. Нет, он был вовсе не против создания еще одной спецслужбы, к тому же небесполезной. Деньги, запрошенные Ковригиным для ее организации, на первый взгляд казались огромными, но Виктор Викторович понимал, что в масштабах государства это совсем немного, а по сравнению с теми средствами, что ежедневно разворовываются алчными чиновниками - и вовсе копейки. Но он привык рассматривать каждую проблему с нескольких точек зрения, пытаясь извлечь из ее решения дополнительные выгоды, не предусмотренные даже самим автором идеи.
Когда он впервые познакомился с Архангельским, ему было чуть за двадцать, а Игнату Корнеевичу чуть за тридцать. Прошли годы, Виктору Викторовичу перевалило за пятьдесят, и выглядел он хоть и моложаво, но соответственно своему возрасту. А Игнат Корнеевич - все на те же "чуть за тридцать". Это было неправильно, несправедливо по отношению к Виктору Викторовичу, и ему в голову пришла одна идея. Он вспомнил не такие уж давние события, связанные с недоброй памяти олигархом Робертом Сидориным, и приказал поднять то старое дело. Память не подвела его. Действительно, одна из лабораторий Сидорина разрабатывала проблему продления жизни, и даже, по словам научного руководителя, кандидата наук Геннадия Чеботарева, была уже близка к успеху. Но олигарх оказался предусмотрителен, и его арест запустил программу уничтожения всех наработок лаборатории вплоть до результатов анализов и образцов тканей подопытных долгожителей.
Соблюдая секретность, Виктор Викторович лично встретился с Чеботаревым и попытался выяснить, сможет ли тот продолжить давние исследования, и если да, что ему для этого нужно. Ученый долго мялся, но все-таки сказал, что можно попытаться, но только при наличии необходимого биологического материала. Поняв, что тот имеет в виду образцы тканей долгожителей, Виктор Викторович попросил его возобновить прерванную некогда работу, пообещав полное содействие.
В тот же день он связался с Ковригиным и дал согласие на создание новой секретной службы, которую про себя иронично назвал тайной канцелярией. Но с одним условием - в ее состав неотъемлемой частью войдет лаборатория Геннадия Чеботарева, которую Ковригин и Архангельский должны обеспечивать всем необходимым для работы. Они согласились, но "иезуит" выдвинул некоторые требования, которым должна была отвечать база создаваемой службы. И такое место нашлось. Это было четырехъярусное подземное помещение бывшего резервного центра управления стратегическими ракетами, наземная территория которого была со всех сторон окружена воинскими частями. Выполнена была и странная просьба допустить Архангельского в колонии и тюрьмы и передать ему отобранных им заключенных, которых он, после личного собеседования с каждым, перевозил на базу, где они помещались во вполне приличных условиях, хоть и под строгой охраной. Кроме этого Ковригин выбил себе право по мере возможности использовать научный потенциал лаборатории, когда в этом возникнет необходимость.
Счастливый "иезуит", которому было присвоено звание генерал-лейтенанта (как с оттенком иронии заметил Виктор Викторович - за выслугу лет), с головой ушел в хлопоты по созданию в полном смысле выстраданной им службы. Президент держал его деятельность под постоянным контролем. Он не счел необходимым информировать Ковригина о существовании службы генерала Романова, которая решала несколько иные, но похожие проблемы. Но "иезуит" был не так прост - он давно знал и пристально следил за деятельностью Романова, вынашивая в отношении его службы определенные планы.
А недавно для "тайной канцелярии" генерал-лейтенанта Григория Степановича Ковригина прозвучала первая настоящая боевая тревога. Премьер вдруг с изумлением обнаружил, что остался единственным человеком, который помнит про ультиматум западных стран российскому правительству, касающийся гипотетического катаклизма. Все остальные начисто забыли о нем. Мало того, все бумажные и электронные документы по этому делу бесследно исчезли. Не будь Виктор Викторович абсолютно уверен в собственном здравомыслии, можно было бы подумать, что вся эта история ему просто померещилась. Сообразив, какими возможностями должны обладать организовавшие такую акцию люди, он приказал "иезуиту" временно отложить все дела и вплотную заняться расследованием этого невероятного происшествия.
7
Такой оперативности Обрубков не ожидал. Не успел он дать согласие, как ему тут же вручили красную книжечку с уже вклеенной фотографией, где значилось, что предъявитель этого документа является подполковником подразделения "М" ФСБ России. Подполковником? Обрубков недоуменно посмотрел на Архангельского.
- Да-да, не удивляйся, - кивнул тот. - Соответствующий приказ уже подписан.
- А если бы я...
- Тогда приказ отменили бы.
Кроме "ксивы" выдали похожий на банковскую пластиковую карточку с магнитной полосой пропуск в те помещения базы, куда ему был разрешен доступ. После этого Игнат Корнеевич вручил Обрубкову визитку со своими телефонами, попрощался и ушел, а Миша устроил теперь уже бывшему майору краткую ознакомительную экскурсию по принадлежащему "святейшей инквизиции" подземному этажу. Ярус занимал достаточно большую площадь, чтобы в нем хватило места для отдельного кабинета каждому из членов элитной группы, и еще множества подсобных и вспомогательных помещений. Особенно впечатлила Обрубкова оружейная комната, под завязку набитая таким множеством разновидностей стрелкового оружия, отечественного и иностранного, от которого у него голова пошла кругом. Он не мог оторваться от этого великолепия, гладил пистолеты и автоматы, щелкал затворами, разбирал и собирал оружие, так что Мише пришлось чуть не силком уводить его оттуда.