– Хорошо, – выдохнула она и сморгнула влагу.
Октябрина отвернулась к окну и закрыла глаза, чтобы слезы не катились по щекам. Каждый раз она приходила в клуб с надеждой, что хотя бы с кем-то там нормально поговорит. Может, в очереди в туалет появится девушка, с которой можно будет обсудить проблемы, выплакаться в жилетку или короткий топик. Может, среди танцующих на танцполе парней нашелся бы тот, кто мог бы увидеть в ней что-то кроме короткого платья и парика, кто-то, кто мог бы посмотреть в ее грустные и выцветшие глаза и спросить, все ли нормально. Но Октябрина в который раз ошибалась и понимала, что делала одну и ту же ошибку из раза в раз. Здесь у всех все «нормально», какой бы кошмар ни творился дома.
– Мы едем в новый отель? – спросила Октябрина тихо, когда открыла газа и увидела незнакомую дорогу. Роман сидел неподвижно, только руки крутили руль. Он даже не моргал.
– Мы не в отель едем. – Он выдохнул и потер глаза пальцами. Скульптура треснула.
– Мой дом в другой стороне.
– Я знаю. Мы едем ко мне.
– Но ты…
– Никого нет. Я сказал, что мы поедем ко мне.
Пререкаться у Октябрины не было сил. Весь мир, казалось, шел на нее войной, а она – молчала.
Глава 5
Шершавые толстые пальцы обожгли холодом бедра. Дыхание у уха тяжелое, частое, горячее. Сглатывает. Запах чистого белья смешивается с его запахом. Колючая щетина царапает ухо. Спешил. Без одежды уже холодно, но придется ждать, пока тепло вернется. Это случится не сразу.
Потолок в квартире матовый, отражения не видно, и Октябрина рада, что наблюдает за ними как за двумя размытыми пятнами, подсвеченными лунным светом. Мерные покачивания, тихий скрип подголовника кровати, стук о стенку. Хорошо, что соседей у Ромы нет, никто не услышит. Сильная рука сбоку от головы, вены над ладонью набухли. По лбу Ромы стекает соленая капля, и Октябрина следит, как она течет сначала над правой бровью, потом перемещается на переносицу и останавливается на кончике носа. Октябрина закрывает глаза и поворачивает голову. Капля падает ей на ухо, и Октябрина поворачивает голову снова, вытирает ее о подушку. Роман широкий, каким и должен быть мужчина его возраста. Тяжелый, если не будет удерживать себя на руках, раздавит Октябрину. Иногда она задумывается о том, что их разница в весе – почти ее вес. Словно их разница в возрасте лежит на ней горячим грузом. В Романе две Октябрины, одна настоящая, а другая – скрывающаяся. Октябрина закрыла глаза. Все-таки Роман не просто как никогда не включал свет.
Они редко засыпали вдвоем, но в этот раз он не отпустил. Накрыл одеялом, притянул к себе рукой и громко задышал в ухо. Кажется, все еще не отдохнул.
– Я так скучал по тебе, – говорит он и целует в макушку. До шеи тянуться неудобно.
– И я, – отвечает Октябрина, не открывая глаз.
Утро наступило быстро. Воскресенье Октябрина привыкла встречать у себя, и обстановка комнаты Романа показалась ей незнакомой. Светлое дерево, дорогой гарнитур, блестящие обои. Его жена приложила руку к ремонту, может, даже две, но она уехала, уехала на неделю, вернется только во вторник. Но на еще один день Октябрина остаться не сможет.
Она услышала голос Романа с кухни: пройти по коридору, свернуть направо. Кажется, она успела разглядеть кусочек гарнитура вчера вечером, когда Роман включал свет. Ванная комната у спальни, удобно. Октябрина сняла с приставленного к стене кресла свою одежду, кое-как оделась. Надевать все глупо, все-таки не клуб. Хотя бы минимально прикрыться от неизвестного чувства, которое в квартире было везде. В светлой ванной две пары зубных щеток, новые полотенца с вышивкой и бусинами, подставка с кремами, о которых Октябрина могла только мечтать. Ей на такие работать и работать, а ведь они кончаются быстро. У унитаза стоит диффузор с запахом хлопка, аккуратные ровные палочки. На стиральной машине стопкой сложены бежевые полотенца. Над ванной на подставке висят средства для душа – два средства для Ромы, остальные для жены. Октябрина выдавила на палец немного зубной пасты и отвернулась. У нее был такой же гель для душа, как и у жены Романа. Кому он подарил его раньше, ей или жене? Не спросить, а хочется.
– Ты проснулась рано. Я думал, ты спишь дольше, – сказал Роман и положил на тарелку два кусочка яичницы. – Даже умылась.
– Рабочая привычка не спать, – ответила она. Кожа еще горела после холодной воды. Вытирать лицо пришлось туалетной бумагой, чтобы лишний раз не прикасаться к чужим полотенцам.
– Кать, как тебе моя квартира? Не помню, была ты тут? Мне кажется, ты тут впервые.
– В отелях привычнее, – сказала Октябрина и оглядела стол, который накрыл для нее Роман. Омлет, жареный хлеб, порезанные яблоки, даже пирог. Он не готовил пирог, не скажет, что не готовил. Не признается, что это пирог жены. Наверное, она старалась.