– Ты чего задумалась? – спросил Боря и рассмеялся. Сбоку стояла Полина и что-то показывала, без слов, но активно жестикулируя. Она почти стояла на одной ноге, но слишком громко смеялась, чтобы выстоять.
Октябрина удивилась. Она так была занята чемоданом, что даже не заметила, как Полина с Борей снова начали что-то обсуждать.
– А что Арсения нет? – спросила Октябрина и захлопнула багажник. Если на что-то не смотреть, можно поверить, что чего-то нет. – Слушай, Полин, а это точно его рюкзак?
Полина кивнула.
– А что у него так вещей мало? Мы разве на день?
– Да у него просто вещей мало. – Полина улыбнулась, протиснулась между машиной и Октябриной и положила на рюкзак соломенную шляпу. – Живет так, чтобы не жалко было потом потерять вещи.
– А он их терял?
– А он тебе не рассказывал?! – Боря высунулся так, что пришлось даже ногу подставить, чтобы не вывалиться. – Я думал, он это всем подряд рассказывает.
– Ну прям всем подряд, ему, наверное, немного неприятно до сих пор, – сказала Полина и поправила кепку на голове Бори. – Ты расскажи, раз Арсения нет.
– Ура, я наконец-то могу рассказать хоть что-то! В общем-то, мы на Байкал ехали. – Боря вылез, облокотился на машину и рассмеялся. – Мы ехали туда с тремя пересадками. Договорились, чтобы у каждого было не больше рюкзака, даже палатки не брали, только спальные мешки – нас там обещали поселить мои друзья. А Арсений, вечная белка, почему-то притащил целую спортивную сумку. Ну, знаешь, первая его поездка такая дальняя. Он раньше только вокруг по городам колесил. Так на второй же пересадке у него сумку свиснули. Я даже не заметил, как это случилось. То ли когда мы билеты искали, то ли когда воду наливали, но хоба – и сумки его нет. Арсений в слезы! А у него еще столько вещей было: и электронная книга какая-то, и наушники, и часть денег в сумке… Ой, намучились мы с ним. Зато как на Байкал приехали, он с карточки. Хорошо ж еще, Октябрин, что он карточку по моему совету на груди носил, а то бы и ее посеял. В Иркутске он рюкзак вот этот купил, две кофты и штаны. Путешествие отличное вышло, мы всю неделю у Байкала жили. Даже потерял вещей его уже не так волновала, когда видишь вот это… безумие громадности! Жизнь – такая удивительная штука, линейная, события все происходят в настоящем, но и в прошлом, и в будущем, и наша секунда, мгновение – такая необъятная бесконечность, такая великая громадина, так что… Что-то я задумался, ха! Короче вот, с тех пор он налегке.
Октябрина прислонилась боком к машине – даже не посмотрела, грязная ли, чистая. Улыбнулась. Прошлое Арсения собиралось кусочками в ее голове, и он с этими осколками разлетевшейся когда-то мозаики – собирался в целое.
– А он тебе рассказывал, как по Питеру ходил и места с клипов всяких, с фильмов собирал? – спросил Боря, а Полина, прежде улыбавшаяся, нахмурилась.
– Он, наверное, не успел, – сказала она тише обычного. – О брате просто так не хочет вспоминать.
– Он говорил, – Октябрина сжала ладонь в кулачок, – он говорил мне о брате.
– А, так значит успел? – Боря оживился, а Полина – улыбнулась, но уже иначе. Ее выражения лица Октябрина прочитать не смогла. – Ой, это было время прям после того, как он из университета отчислился. Мы с ним тогда-то и познакомились. Хах, это хорошо, что его в армию не загребли, я его лысым не представляю.
– Лучше бы если бы у него проблем с сердцем не было, – вздохнула Полина и посмотрела на двор. Казалось, в игре детей в песочнице, их веселых криках, разговорах мам и трели птиц чудилось ей что-то совсем сказочное. – А то у него сердце не выдерживает тяжести мира.
– А что он в Петербурге делал? – напомнила Октябрина и даже подалась вперед. Арсений разъяренным цербером охранял свое прошлое – цербер чаще спал, но бдел. Кусочки правды, которые Октябрина хранила в сердце бережнее, чем свое прошлое, были слишком ценны, чтобы отказываться получить их хотя бы из чужих уст.
– Да у него ж брат хотел рок-звездой быть. Все о «Сайгоне» думал, о «Тамтаме», но умер до того, как смог хотя бы раз туда съездить… – Боря стих. Казалось, он сам испугался своих слов, опечалился, что произнес их вслух, но вскоре понял, что сказанного назад уже не забрать. – А Арсений его же любит. Как ему не поехать, не исполнить мечты брата? Ну так он поехал, везде там был. Там, конечно, ничего уже нет почти из того, что брат его слышал от знакомых, которым даже в «Сайгоне» удалось побывать. Но Арсений все равно упрямо ехал, ему было даже неважно, что города, в котором Кино с Поп-механикой начинали, где Алиса пела с Аквариумом, уже нет? И, знаешь, неплохо, что его нет. Хотя концерты у Аквариума были шикарные, я бы на таком, давно еще, тебя не было еще даже. – Боря улыбнулся своей ушедшей навсегда молодости так, словно она призраком опустилась перед его лицом и подмигнула. – Арсений был на Рубинштейна тринадцать, был у всех памятных мест, где кто-то жил, где кто-то играл. Исполнил, считай, мечту брата. Ну а там сама знаешь, какие у него потом проблемы с выпивкой начались. Там не до чужих мечт, там своих не осталось.