Его глупая улыбка быстро исчезает. – Ах, ну, Виктор, ты же знаешь, я человек слова...
– На самом деле я этого не знаю, - огрызаюсь я. – На самом деле, я обнаружил только обратное в наших отношениях. И вы можете называть меня мистером Комаровым, - рычу я предупреждающим тоном.
Шесть месяцев назад Томас Мюррей не был фаворитом на выборах мэра в следующем месяце. Человек по имени Льюис Холл, бывший прокурор штата, ставший представителем штата, был подставным лицом. Увы, несчастный Холл повесился после того, как появились фотографии, на которых он скакал голый с кляпом во рту с восемнадцатилетней проституткой в гостиничном номере, полном наркотиков.
Не повезло Льюису, но очень повезло Томасу, который стал новым фаворитом на победу. За исключением того, что удача не играла в этом никакой роли. Девушка была предоставлена мной. Как и веревка. Так же как и руки, которые завязали его в петлю, а также те, которые заставили его брыкаться и кричать в нее.
Сделка по избавлению от мистера Холла заключалась в том, что Томас использовал бы свое сильное влияние на нынешнего мэра, чтобы заключить с одной из моих компаний выгодный контракт на доставку с городом. Прибыльный на сумму в четыре миллиона долларов в течение следующих двух лет. Неплохая сделка за убийство одного глупого политика.
За исключением того, что контракт так и не был заключен. Вместо этого он перешел к существующему городскому подрядчику. А это значит, что наша сделка еще не завершена. Я оказал Томасу услугу — тоже большую. Теперь он должен мне четыре миллиона долларов, иначе Чикаго столкнется с еще одним кандидатом в мэры-самоубийцей.
– Послушай, я уже говорил тебе, - блеет Томас. Он отступает, как хнычущий политический халтурщик, которым он и является. – Я могу достать вам деньги сейчас, или, если вы хотите подождать до окончания выборов, какие бы контракты вы ни хотели...
– Я не заинтересован в том, чтобы играть на твои политических гонках, Томас.
– Азартные игры? – Томас смеется. – Это верная вещь. Мэр Песакторе поддержал меня на прошлой неделе. Он в кармане. И поверь мне, как только я одержу победу, эти контракты будут такими сладкими, что у тебя появятся кариес...”
– Я уже говорил тебе, - рычу я. Я спускаю ноги со стола, выпрямляясь в его кресле. – Меня это не интересует. – Я холодно смотрю на него.
– У нас была договоренность, Томас.
– Я знаю, я знаю, - быстро говорит он. – И я пытаюсь...
– Я оказал тебе услугу.
Я встаю. Лев остается наблюдать со стороны, но двое других, которых я привел, инстинктивно двигаются за Томасом, на случай, если он попытается убежать.
– Я знаю это! И я вам так благодарен! Я просто...
– Долг есть долг, - рычу я. – И сегодня я здесь, чтобы забрать деньги.
– Послушай, я пытаюсь, хорошо? – Голос Томаса становится все громче. Он оглядывается назад, видит там моих людей, и его хладнокровие начинает ослабевать. – Я-если вы просто дадите мне месяц, Ви—мистер Комаров.
– Я не черта не заинтересован в том, чтобы давать это тебе, Томас", - шиплю я. – Кроме еще трех секунд, чтобы сказать мне, как я собираюсь получить свои деньги сегодня.
Я поднимаю на него глаза. Я медленно лезу в карман куртки и вытаскиваю девятимиллиметровый пистолет из наплечной кобуры. Лицо Томаса бледнеет.
– Один.
– Мистер Комаров, – выдыхает он. – Пожалуйста! Это так не делаюется...
– Не читай мне лекций, Томас. У нас была договоренность. Вот как все делается – . Я поднимаю на него пистолет. – Два.
– Мистер Комаров!
Я взвожу курок пистолета со щелчком, больше для драматического эффекта, чем для чего-либо еще. Но потом внезапно я слышу это — безошибочный звук вздоха с другой стороны двери кабинета Томаса. В конце концов, эта встреча не такая уж частная.
Я коротко киваю двум мужчинам позади Томаса. Не говоря ни слова, они поворачиваются и, нахмурившись, устремляются к двери. Один из них распахивает ее, и внезапно они втаскивают внутрь фигуру и швыряют ее на пол. Они захлопывают дверь и направляются к ней, как вдруг раздается мой голос.
– Ostanovka! – Я рычу. – Остановись! – В комнате воцаряется тишина. И в этой тишине единственное, что я могу видеть, - это она.
Девушка сногсшибательна. Она растянулась на полу в мерцающем серебристо-белом коктейльном платье, одна туфля спала. Ее руки раскинуты по деревянному полу, а длинные рыжие волосы падают ей на лицо. Но потом она поднимает глаза. Мои глаза находят ее, и я с шипением втягиваю воздух.
Рев зверя грохочет в моей груди. Мои мышцы сжимаются, как и челюсть. Я смотрю на этого ангела с небес и чувствую, как мир меняется у меня под ногами. Каждая боль, когда-либо причиненная мне, исчезает. Каждый демон, преследующий мои тени, замолкает. Каждый шрам перестает пульсировать болью.