– Кто ты? - слова приходят непрошеные. Но это самый важный вопрос, который я когда-либо задавал в своей жизни. Мне нужно знать ее — каждый дюйм и частичку ее. Мне нужно узнать ее, и мне нужно сделать ее полностью моей.
– Мистер Комаров...
Голос Томаса прорезает тишину, приводя меня в бешенство, поскольку отвлекает мое внимание от девушки. Но мои глаза не отрываются от нее, и она краснеет, медленно надевая туфлю обратно. Она встает на ноги, разглаживая платье. Но все равно мои глаза не могут отвести взгляд. Мое сердце не может перестать биться. Мой голод по ней не утихнет.
– Мистер Комаров, - повторил Томас переводя стрелки. Он улыбается, несмотря на свой страх передо мной, как хорошая маленькая политическая пешка. Он подходит и кладет руку девушке на спину. Он не замечает ярости, которую это вызывает во мне, когда поворачивается, чтобы улыбнуться мне.
– Это Фиона, моя дочь.
Я моргаю. Рев в моих ушах возвращается. Мир вокруг меня погружается во тьму, пока все, что я вижу, - это она; рыжеволосый ангел, притягивающий меня, как мотылька на пламя. Мои руки сжимаются, сжимая кулаки по бокам. Я впитываю ее, внутренне дрожа, когда поворачиваюсь к окружному прокурору.
– Томас, - рычу я. Мои губы растягиваются в улыбке. – Наш долг погашен.
Глава 3
Фиона
В голове у меня пустота. Я смотрю вверх—и это действительно так; мужчина более чем на фут выше меня—и мое сердце сжимается. Я знаю, что смотрю в глаза самому опасному, самому безжалостному человеку в Чикаго; возможно, одному из самых безжалостных в мире. Но мое тело отказывается сотрудничать с этим.
Проблема в том, что Виктор Комаров может быть самим дьяволом. Но он потрясающе красив. Он из тех мужчин, которых вы назвали великолепными, даже красивыми. Темные волосы, пронзительные голубые глаза, квадратная, точеная челюсть и такие губы, от которых коротит в мозгу. Мой взгляд медленно скользят по нему, упиваясь его огромным ростом и размерами. Он сложен как футболист или звездный боец ММА, и все же одет в костюм, сшитый на заказ вокруг его огромных плеч и рук.
Но потом мое тело догоняет мой мозг. Я напрягаюсь, снова слыша его слова в своей голове.
- Простите, что?
В комнате воцаряется тишина. Мой отец ничего не говорит. Виктор ничего не говорит. Мое сердце бешено колотится, когда я смотрю на лицо большого русского бандита, а затем поворачиваюсь к отцу.
- Папа?
- Теперь это не в руках твоего отца, - рычит Виктор, его глубокий голос подобен бархату и огню.- Не так ли, Томас?
Я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на него, затем снова на отца.
- Папа, что он ...
- Мистер Комаров, - хрипит мой отец.- Это… Я имею в виду, что она…-Он сглатывает. - Это было бы политическим самоубийством.
Я смотрю на него с открытым ртом. Политическое самоубийство? «что?»
- У нас с твоим отцом есть незаконченное деловое соглашение, - тонко хмыкает Виктор. - Не так ли, Томас?
- Я ... да,—мой отец слабо кивает.
- Как ты думаешь, ей нужно слышать подробности?
Он быстро качает головой -Н-нет. Нет, мистер Комаров.
- Папа, что, черт возьми, происходит?
- Я сыграю в твою игру, Томас, - рычит Виктор - Я подожду этого твоего "верного дела". Хотя цена выросла вдвое. Сейчас это два контракта, оба столь же прибыльные, как и первый. Мы вас поняли?
Мой отец быстро кивает. - да! Да, конечно, господин Комаров!-Он улыбается той фальшивой улыбкой политика, которую я видел всю свою жизнь. - Это вообще не будет проблемой.
- Я знаю
Русский медленно втягивает в себя воздух. Когда я случайно оглядываюсь на него снова, я краснею, когда вижу, что его глаза полностью сосредоточены на мне. Его челюсти сжимаются, и я дрожу от жара в его взгляде, прежде чем он поворачивается к моему отцу.
- И поскольку ваше избрание-это такая верная вещь, я уверен, что вы не будете возражать, если я возьму небольшой …- он тонко улыбается. Его глаза медленно скользят обратно ко мне, заставляя меня дрожать. - “ Залог .”
Я замираю, мое сердце падает. Я поворачиваюсь, чтобы снова посмотреть на своего отца. - Прости, что?
- Господин Комаров...
- Либо так, либо никакой сделки не будет, - ворчит Виктор. - Это не переговоры, Томас.
Когда мой отец медленно кивает, мое лицо вытягивается.
- Папа ?!
- Милая,- он поворачивается, одаривая меня этой дерьмовой, слабой политической улыбкой. - Я...я имею в виду ... - Он глубоко вздыхает - Это будет только до выборов.