- Твой отец держал тебя взаперти в своей золотой башне всю твою жизнь, не так ли?
Я прищуриваюсь, глядя на него. -Он просто хочет защитить меня.
Виктор заливается лающим смехом. -А он сделал?-Он улыбается. -Защитить тебя от чего, маленькая птичка?
- От таких монстров, как ты, - огрызаюсь я.
Улыбка Виктора становится шире. -Он сделал это, не так ли?
- ДА ,- шиплю я.
Виктор вздыхает. Он говорит спокойно и пожимает плечами. -И все же, мы здесь.
- Потому что ты угрожал ему!
- Я почти не видел драки, - ворчит Виктор.
- Что он должен был сделать, а?-Я шиплю.-Стрелять , пытаясь остановить тебя?
- Нет, - рычит он мне. -То, что он должен был сделать, это заплатить то что он был мне должен, вовремя.
Я поджимаю губы, свирепо глядя на мужчину, сидящего напротив меня. -Какое у тебя дело к моему отцу?
Он ухмыляется. -Тебе не стоит знать все это, маленькая птичка.
Я дрожу. -Мой отец, возможно, не идеален ...
Виктор холодно смеется, и я ощетиниваюсь .
- Может, он и не идеален, но он один из хороших парней.
- А, так он такой ? - весело говорит русский. -Просвети меня, как это происходит, учитывая твою нынешнюю ситуацию.
Я свирепо смотрю на него. -Он пытается защитить этот город от таких людей, как ты, вот как.
- Отправив свою дочь жить с таким человеком, как я? Тот самый " плохой парень”, от которого, как ты утверждаешь, он пытается избавить этот город?
Я закусываю губу, закипая. -Он неплохой человек. Не похож на тебя .
- Ты не знаешь меня, Фиона, - тихо рычит Виктор.
- Мне кажется, я прекрасно знаю, кто ...
- Если бы ты это сделала, - огрызается он. -Ты бы испугался в десять раз больше, чем сейчас.
Я сглатываю, прикусывая губу. -Я не боюсь тебя, - шепчу я.
Он улыбается и поворачивается, чтобы посмотреть в окно. -Тогда тебе нужно начать обращать внимание.
Мои губы сжимаются. -Я прекрасно обращаю внимание ...
-Мы на месте.
Машина резко останавливается, когда он обрывает меня. Кто-то открывает мою дверь снаружи. Я поднимаю глаза и вижу одного из здоровенных телохранителей из кабинета моего отца. Мимо него я смотрю на огромный элегантный особняк, наполовину увитый плющом и сияющий огнями.
Другая пассажирская дверь позади меня открывается и закрывается. Я оглядываюсь и вижу, что Виктор ушел. Но потом внезапно он оказывается передо мной, занимая место телохранителя. Он смотрит мне в глаза, и его кристально голубые глаза мерцают. Он протягивает руку, и я дрожу.
- Давай, птичка,” рычит он. - Пойдем посмотрим на твою новую клетку.
Я ощетиниваюсь . Я игнорирую его руку, когда выхожу из машины. Виктор улыбается про себя и поворачивается. -Сюда. Его рука опускается мне на поясницу. Хотел бы я сказать, что ощетинилась или стряхнула его руку. Но вместо этого я просто киплю, как будто его теплое прикосновение-это то, чего я так долго ждала.
Окруженный своими людьми, большой русский безмолвно ведет меня к входной двери. Мужчина с автоматом быстро кланяется Виктору, полностью игнорируя меня, когда открывает дверь. Мы входим внутрь, но нас встречают еще трое мужчин с пистолетами. Виктор что-то бурчит им по-русски, его голос темный и бархатистый. Они все кивают и уходят, оставляя меня наедине с ним.
- Ты не можешь держать меня здесь, - шепчу я.
Виктор тонко улыбается. -На самом деле я могу делать все, что захочу.
- Это похищение.
- Это бизнес, - рычит он. - Такой, в который твоему отцу никогда не следовало ввязываться.
- А если я закричу о помощи?
- Я бы предпочел, чтобы ты этого не делал.
- Но если я это сделаю?
Глаза Виктора пронзают меня насквозь. Его идеальные губы кривятся от веселья, что одновременно приводит в бешенство и ужасно привлекательно. -Похоже ли это на то, что я беспокоюсь о том, кто может тебя услышать?
Мой рот сжимается. Внезапно я слышу стук каблуков. Я поворачиваюсь и хмурюсь, когда высокая красивая брюнетка в изысканно сшитом костюме с юбкой и очках в тонкой оправе входит в комнату. Она пристально смотрит на меня, но, похоже, тоже не удивлена моим присутствием. Как будто она ждала меня.
- Нина, это Фиона.
- Привет,- тонко говорит высокая, гибкая женщина.
- Фиона, это Нина, моя личная помощница. Как я уверен, Лев сказал тебе, когда звонил ранее, Фиона останется здесь на некоторое время.
- Конечно, Виктор, - говорит Нина с сияющей, кристально белой улыбкой. Но ее взгляд мрачнеет, когда она снова смотрит на меня. -Следуйте за мной, я покажу вам ваши покои.
- Эм, у меня нет никаких…-Я хмурюсь и поворачиваюсь к Виктору. -Что мне делать с одеждой? Туалетные принадлежности?- Я хмурюсь. - У меня даже нет с собой телефона или бумажника!
- Одежда и туалетные принадлежности для вас уже доставлены, мисс Мюррей, - раздраженно говорит Нина.
- Что? Как?
Она поджимает губы. -Потому что это моя работа, и я хорошо справляюсь со своей работой.
- Мы ехали из Чикаго минут тридцать ...
- Я очень хорошо справляюсь со своей работой, - раздраженно бормочет она. - Теперь, если больше ничего нет, пожалуйста, следуйте за мной.
- Мой телефон? Мой бумажник?
- Тебе здесь ни то, ни другое не нужно, - рычит Виктор.
- Да, я знаю.
Его губы сжались в ответ.
- Сюда, - бормочет Нина. Я поворачиваюсь, чтобы последовать за ней. У подножия одной из огромных изогнутых лестниц, которые поднимаются вдоль стены в фойе, я поворачиваюсь, чтобы взглянуть на Виктора. Он все еще смотрит прямо на меня. Я дрожу, прежде чем поворачиваюсь и быстро следую за Ниной вверх по лестнице.
Глава 4
Виктор
Мои руки сжимаются в кулаки, я смотрю, как она скользит вверх по лестнице. Ладно, она просто идет, но наблюдать за ней-это… заманчиво .
Это тоже опасно. Это не игра, в которую я играю, и женщины-это не поблажки, которые я себе позволяю. Никогда. Я провел всю обратную дорогу до своего дома, придумывая себе оправдания—почему я делаю то, что делаю; почему я принял это безумное решение.
Но наблюдение за тем, как Фиона поднимается по изогнутой лестнице, а затем исчезает из поля зрения, ставит все это в суровую перспективу. Я делаю это не ради бизнеса или мести Томасу. Я не играю в “перспективную игру” или в какие-либо четырехмерные шахматы. Я делаю это, потому что я хочу ее. Я желаю ее больше, чем когда-либо желал какую-либо женщину, когда-либо. Это страстное желание—мгновенное безумие в моей голове. И это уже заставило меня сделать по крайней мере один неверный шаг.
Я проявил слабость. Томас может этого еще не знать или не видеть. Но он мог бы. Если он достаточно долго будет размышлять о том, что произошло сегодня в его офисе, он это заметит. И если мои враги обнаружат слабость—даже такие жалкие, беззубые враги, как Томас Мюррей,—это вполне может стать моей гибелью.
Я несусь по коридорам своего дома в свой офис. Дверь за мной захлопывается, и я направляюсь к барной тележке у камина. Я наливаю чистую двойную порцию виски "Балвени" Пятидесятилетней выдержки, которое я там храню. Я пью и глубоко погружаюсь в дизайнерское кожаное кресло у камина.
Бутылка виски по сорок восемь тысяч долларов за бутылку, в винтажном кресле за пятнадцать тысяч долларов, в моем особняке за пятьдесят миллионов долларов, куда меня отвезли на "Бентли" за два миллиона долларов. Я позволяю себе самодовольную, удовлетворенную ухмылку.