Роб. И почему ты решил мне это рассказать?
Джим. Я вижу, что ты считаешь себя худшим из нас, что ты себя ни во что не ставишь. Я тебе это говорю, чтобы ты понял, мы все не идеальны. Как видишь – я ходячий клоун. Остальные тоже имеют проблемы, ты не хуже, понимаешь?
Роб. Кажется.
Джим. Нет, если тебе кажется, это значит, что ты сомневаешься и не понимаешь. В таких вещах нужно быть уверенным. Ты – Человек со своими проблемами, как и у всех остальных. Скажи мне, ты понимаешь?
Роб (Скомкано). Понимаю, да.
Джим. Это хорошо.
Пауза.
Роб. Но я так и не понял, как ты относишься к Джессике?
Джим. Смотря на нее, у меня сразу воспоминания всплывают в голове, но время проходит, и воспоминания угасают. Мне все легче и легче на нее смотреть с каждым днем. Пройдет месяц-другой и будто ничего, и не было.
Роб. Из тебя оптимист и вправду хороший.
Джим. И ты таким стань.
V
Озеро. Вокруг одни деревья и тропинка, ведущая к нему. Над озером осел туман.
Джессика, Альфред.
Джессика (Подбегает к озеру). Смотри, чудесно, не правда ли? Тихо и спокойно. Водопады не бушуют, Джимы не смеются, Робы не плачут. Здесь лучше, чем там, я думаю.
Альфред. Да, согласен. Тут можно спокойно наблюдать и читать, жалко, я не запомнил дорогу.
Джессика (Складывает руки вместе, улыбается). А ты просто меня зови, я тебя приведу сюда. (Пауза.) За чем ты наблюдаешь?
Альфред. За облаками, птицами. (Показывает пальцем.) А сейчас за этим туманом, такое не часто можно увидеть.
Джессика. И что такого в облаках?
Альфред. После увиденного мною сегодня у водопада, хочется последить за чем-то медленным, это успокаивает меня.
Джессика. А что ты находишь в птицах?
Альфред. Приятно слушать их разнообразное пение. Когда я слышу их, то с закрытыми глазами угадываю, кто именно издает эти звуки.
Джессика. И часто ты угадываешь?
Альфред. Не очень, мои познания в птицах достаточно плохи.
Джессика. А что ты думаешь об этом тумане?
Альфред. Ничего. (Пауза.) Ты можешь мне сказать причину нашего с тобой прихода – сюда?
Джессика покраснела.
Джессика. Просто хотела побыть с тобой и поговорить. Тогда в палатке… ты показался мне очень… необычным. Ты без промедлений ответил Бобби, да что там, ты его испугал. Я ни разу не видела его таким. Ты вызвал у него страх, сделав всего пару движений руки.
Альфред (Думает). Необычным? Так она меня назвала? Нет-нет, что же не так со мной. Я же просто пытался защититься.
Джессика. Альфред? Ты меня слушаешь?
Альфред. “Необычный”, так ты меня назвала, почему?
Джессика. Ну, ты был так хладнокровен, в твоих глазах играла решимость. Ты не побоялся показать нож, после всех своих слов ранее.
Альфред (Думает). Точно! Нож – все дело в нем. Нормальный ребенок не будет таскать с собой нож, и показывать его. (Вслух.) Но разве тебя мой поступок не должен был испугать?
Джессика. Ты меня испугал, но когда ты сказал, что готов использовать его при опасности, я поняла. Ты именно тот, кто мне нужен – человек-одиночка, который готов пойти на все, лишь бы ему не нанесли вред. Если ты кого-нибудь полюбишь, ты не дашь ему умереть как последней собаке, ты его не бросишь. Я прошу тебя, полюби меня. Не дай никому причинить мне вреда.
Альфред. Я не боюсь самой боли, я боюсь того, к чему она может привести.
Джессика. А если она приведет к смерти твоего близкого?
Альфред. У меня их нет. Я не знаю, чтобы я сделал при таком исходе.
Джессика. Ты хотел бы иметь такого человека?
Альфред. Наверное.
Джессика. Что если я стану твоим близким человеком?
Альфред. А что насчет Бобби?
Джессика. Он, возможно и причинит мне много вреда. Я ему не верю. Если хочешь, я сегодня же его брошу.
Альфред (Считает по пальцам). Джим, Мартин, теперь Бобби – трое! Ты вовлекла к себе и бросила почти всю эту группу. Ты причинила боль двоим, собираешься это повторить с третьим и хочешь еще меня захватить?
Хватает ее за шею. Изо всех сил сжимает. Джессика еле дышит.
Ты чудовище похлеще, чем я. Ты действительно любила хоть кого-то? У тебя есть родители? Чему они тебя учили?
Джессика (Медленно). Я… н-никогда… их н-не… с-слушала. П-пожалуйста… отпусти.
Альфред. Не слушала!? (Сжимает чуть сильнее.) Знаешь, у моих мыслей есть сторона, которую я всегда считал темной, когда я думаю об убийстве кого-то. Когда мне становится совсем плохо, и я просто хочу это сделать. Я все обдумываю – все: последствия, мысли окружающих, которые последуют после, как я это сделаю, как мне попытаться избежать всего и так далее. Я понимаю, что это приведет только к худшему исходу для меня и успокаиваюсь. Но из-за тебя я начинаю считать, что эти мысли – часть светлой стороны. Ведь я же обречен, какая мне разница сейчас.