Сьюзен отчаянно хотелось дать достойный отпор, бросить ему в лицо какое-нибудь оскорбление, но с ее губ не сорвалось ни звука. Сердце наполнилось болью: совсем не этого она ждала от своего мужа.
Он поднимался по лестнице, Сьюзен недвижно стояла и провожала его взглядом. Ее глаза так и впились в его широкую спину и длинные мускулистые ноги. Вопреки гневу и тоске, в душе женщины зашевелилось совсем иное чувство, пробужденное одним его прикосновением к ее щеке. Она жаждала его ласки, желала ощутить его тело поверх своего, его близость и — свой жаркий отклик на эту близость. С этим чувством Сьюзен последовала за мужем.
Их слияние было почти свирепым, ногти впивались в кожу, зубы оставляли следы, поцелуи были яростными, взасос, почти до синяков. Однако вскоре после первого судорожного экстаза Бен снова склонился к Сьюзен, и на этот раз его прикосновения были гораздо мягче, а на лице появилось почти нежное выражение. Он снова стал любить ее, но теперь он уже не брал, а давал. Он не отрывался от губ Сьюзен, когда та вторично достигла вершины восторга, крепко прижимал к себе ее содрогавшееся от наслаждения тело и шептал ей на ухо что-то ласковое…
Сьюзен едва не заснула в его объятиях, но Бен, отбросив простыню, напомнил, что его родители будут здесь через какие-нибудь полчаса. Он вышел из спальни, а она отправилась под душ. Однако, выйдя из ванной, не стала сразу одеваться, а присела на край кровати, завернувшись в полотенце.
Ей нужно было от Бена нечто большее, чем физическая близость. Ей были необходимы не только его губы и руки и мощное тело, состоявшее, казалось, из одних мышц. Она жаждала завладеть еще и его сердцем.
Но ведь их брак был лишь договором, сделкой, главное в которой — коммерция. Да, это бизнес — и еще акт отмщения. Любви в их браке никогда не будет.
Веки Сьюзен нестерпимо жгло от горючих слез, дыхание прерывалось. Она снова чувствовала себя бедной богатой девочкой, наследницей большого состояния, которое, однако, не смогло вернуть к жизни ее малютку-сына. Господи, как же она ненавидела сейчас это наследство! Как ненавидела этот бессмысленный мир, где была одна пустота!..
Дверь в спальню отворилась. Бен стоял на пороге, застегивая запонки на манжетах крахмальной белой рубашки, которая еще не была заправлена в легкие черные брюки.
— Сейчас не время мечтать, Сьюзен. Мои родители появятся с минуты на минуту. И можешь мне поверить: если ты не успеешь одеться к их приезду, это будет не самая лучшая рекомендация в глазах моей матери.
Но Сьюзен не могла шевельнуться. Она, не отрываясь, смотрела на Бена. Он был так невозмутим и спокоен, так сдержан и холоден, в то время как она ощущала себя бесформенным комком воска, мягкого, податливого и абсолютно беспомощного в его руках. Она все еще чувствовала его повсюду: внутри себя, поверх себя, рядом с собой. Она все еще переживала прикосновение его рук и губ и свой жаркий отклик на эти прикосновения.
Но выдавать себя она не желала и бросила на Бена вызывающий взгляд.
— Какие, собственно, у тебя ко мне претензии? Это ведь ты меня раздел.
— Согласен. А теперь я тебя одену. Вот и вся твоя независимость, госпожа Асади. — Бен решительно прошагал к шкафу и сдернул с вешалки шелковую юбку и короткий жакет. — Надень вот это, — велел он, перебросив вещи Сьюзен и роясь в ящике комода в поисках подходящего белья. — Отец любит цвет лаванды, а мать терпеть не может брюки. Волосы можешь распустить, но смотри не переборщи с макияжем. Жду тебя внизу самое позднее через пятнадцать минут. Ясно?
— Бен…
— Я спросил: тебе ясно?
— Да. — Сьюзен судорожно сглотнула, собираясь с духом. — Твой отец, должно быть, меня ненавидит.
Бен остановился на пороге спальни, но не обернулся.
— Мой отец не собирается тебе мстить. Он очень чуткий человек. И гораздо более терпимый, чем я. — Тут он все же бросил на Сьюзен взгляд через плечо. Тонкие черты его лица были непроницаемы, но темные глаза смотрели пристально, и он заметил сжатые от страха губы Сьюзен. — Отец будет добр к тебе. Не волнуйся об этом.
— А твоя мать?
— Она во всем слушается отца.
«Как и подобает добропорядочной женщине». Последние слова не были произнесены вслух, но они словно повисли в воздухе между ними невысказанным упреком. Сьюзен с трудом выдавила улыбку.
— Постараюсь не опозорить тебя сегодня.
— Главное — не вздумай сбежать.
Спустившись в столовую, Сьюзен увидела, что Бен откупоривает бутылку красного вина. Тут на подъездной аллее блеснули фары, их свет скользнул по окнам столовой.
— А вот и они, — объявил Бен.