Бену тогда было двадцать восемь лет. Он был самым молодым и к тому же единственным американцем из присутствующих, так что скромно сидел где-то на задворках. Однако к тому времени с ним уже начали считаться, и Бен твердо знал, что годы бедности и унижений для него позади. Он был полон решимости занять подобающее место в обществе магнатов.
Сьюзен появилась и исчезла так внезапно, что на мгновение Бен решил: ему все это померещилось. Однако этот миг перевернул его жизнь. Лицо девушки было таким безмятежно спокойным, а ясные голубые глаза смотрели на мир так открыто и доверчиво, что сразу становилось ясно: в жизни этого создания никогда не было потрясений. Даже отказ отца — хотя Бен так и не понял, о чем она его просила, — похоже, не слишком огорчил Сьюзен. Алиреза Нариман явно любил дочь, их отношения были теплыми и доверительными. Бен заметил осуждающие взгляды кое-кого из присутствующих и понял, что они не одобряют снисходительность Алирезы. Их собственные дочери, если таковые имелись, воспитывались в куда более строгих семейных традициях.
Образ Сьюзен навеки врезался в память Бена, и теперь ему было нестерпимо больно видеть, как она изменилась: черты лица заострились, хотя она была по-прежнему ослепительно красива, в глазах появилось затравленное выражение. И сейчас она приближалась к нему как-то неуверенно, всем своим видом выражая настороженность. Молча протянув ей бокал шампанского, Бен заметил слегка припухшие веки и чуть влажные ресницы: Сьюзен недавно плакала.
— Тревожные мысли не дают покоя? — негромко спросил он.
— Еще как! — Сьюзен отвернулась, предоставив Бену любоваться своим прелестным затылком.
И на него снова нахлынуло непреодолимое желание заключить ее в объятия, целовать ее нежную кожу, согреть ее. Когда-нибудь он будет знать жену лучше, чем кто бы то ни было. И узнает все ее тайны — все, что она скрывает от него.
Сьюзен положила локти на перила. Бокал с шампанским, который она не пригубила, повис в ее пальцах. Яхта мягко покачивалась на волнах, ветер шевелил золотистые пряди, выбившиеся из прически. Слегка повернув голову, она бросила через плечо взгляд на Бена. Ее потемневшие глаза смотрели почти загадочно.
— Я ведь о вас толком ничего и не знаю, кроме основных фактов биографии, — сказала она. — Где хоть мы будем жить?
— Иногда в Калифорнии, но большую часть времени будем проводить в разъездах. У меня есть дома в Европе: в Англии, Испании, на французской Ривьере.
— Вы, оказывается, непоседа.
— Ну вот видишь, — улыбнулся Бен, — а говоришь, ты меня не знаешь.
На палубе появился стюард в униформе и сообщил, что закуска подана. Бен протянул руку и жестом предложил Сьюзен следовать за стюардом к столику, накрытому на палубе близ кормы. Придержав стул, он усадил молодую жену и сел сам.
— Тебе очень идет розовый цвет.
Поставив бокал с шампанским на столик, Сьюзен отодвинула его от себя подальше. Дождавшись, пока стюард удалился, она произнесла, пристально глядя на элегантный букет желтых и белых роз, стоявших на столе в вазе:
— Давайте не будем притворяться. Наш брак — всего лишь деловая операция, господин Асади.
— Любой брак по своей сути — сделка. — Бен откинулся на спинку стула. — Но это не значит, что мы должны держаться друг с другом с холодной вежливостью и на расстоянии. Во всяком случае, сейчас мы вполне можем отпраздновать наш союз.
— И что же мы будем праздновать, господин Асади? — Сьюзен придвинула к себе бокал и крепко стиснула его ножку. — Ваш финансовый успех? Ваш союз с семьей Нариман?
— Все вместе.
— Тогда я не буду в этом участвовать. — Сьюзен опять отодвинула от себя бокал.
— Что ж, может быть, выпьем за твою красоту?
— За это я тоже пить не хочу.
— Ты не считаешь себя красавицей?
— Я прекрасно знаю, что далеко не красавица.
— А по-моему, ты просто сногсшибательно хороша.
— Возможно, это из-за того, что вам в последнее время не хватало женского общества.
— Напротив, у меня его было в избытке. — Улыбка Бена была почти снисходительной. — Но ты, признаться, меня просто завораживаешь. Страдающая красавица, правда?
Сьюзен побледнела как мел, глаза стали огромными. Зрачки казались темными омутами, испещренными по поверхности зелеными искорками.
— Мне неприятен этот разговор.
— Извини.
Неискренне извиняется, подумала Сьюзен, подавляя новую волну паники. Ощущение, что она попала в ловушку, становилось все более зловещим.
Одеваясь перед тем, как выйти на палубу, Сьюзен твердо решила вести себя холодно и отчужденно и сделать все, чтобы держать Бена на расстоянии вытянутой руки. Однако обаяние этого мужчины было просто непобедимым. Она чувствовала, что ее влечет к нему против воли. Такого с ней еще не бывало.