Я ожидал услышать не это, ведь холодная сдержанность моего ответа была совершенно очевидной. Но дружелюбие и искренность его слов сделали свое дело, и мое раздражение вскоре прошло.
— Я передал Лоуренсу то, что вы просили.
— И что он сказал? Наверное, был очень удивлен?
— Да. Я уверен, что он даже не понял, о чем идет речь.
Я ожидал, что Пуаро будет разочарован, но он, напротив, очень обрадовался моим словам и сказал, что надеялся именно на такую реакцию Лоуренса.
Гордость не позволяла мне задавать никаких вопросов, а Пуаро тем временем переключился на другую тему.
— Почему мадемуазель Цинция отсутствовала сегодня за обедом?
— Она в госпитале. С сегодняшнего дня мисс Мердок снова работает.
— Какое трудолюбие! Хастингс, берите пример! А какая красавица! Мадемуазель Цинция словно сошла с одной из тех картин, которые я видел в Италии. Кстати, мне бы хотелось посмотреть ее госпиталь. Как вы думаете, это удобно?
— Уверен, что она обрадуется вашему приходу. Вы получите большое удовольствие, это очень интересное место.
— Мисс Цинния ездит в госпиталь ежедневно?
— Нет, по средам она отдыхает, а по субботам успевает приехать сюда на обед. Остальные дни Цинция полностью проводит в госпитале.
— Постараюсь не забыть ее расписание. Да, Хастингс, женщинам сейчас приходится много работать. Между прочим, она производит впечатление очень умной девушки, как вы считаете?
— Безусловно, к тому же мисс Мердок пришлось сдать довольно сложный экзамен.
— Конечно, ведь у нее очень ответственная работа. Наверное, в госпитале много сильнодействующих ядов?
— Да, я их даже видел. Они хранятся в маленьком шкафчике. Цинции приходится быть очень осторожной, и каждый раз, выходя из кабинета, она забирает ключ от шкафчика с собой.
— Этот шкафчик стоит возле окна?
— Нет, у противоположной стены, а что?
— Да ничего, просто интересно. Мы подошли к коттеджу Листвэйз.
— Вы зайдете? — спросил Пуаро.
— Нет, уже поздно. К тому же я хочу возвратиться другой дорогой, через лес, а она немного длиннее.
Стайлз окружали удивительно красивые леса. После широких аллей парка так приятно было шагать по узкой дорожке, прислушиваться к шороху деревьев и тихому щебетанью птиц. В эти минуты все люди казались мне добрыми и праведными, я даже простил Пуаро его глупую конспирацию. Гармония мира переливалась в меня. А может, не было страшного преступления? Вдруг завтра мы очнемся и освободимся от кошмарного наваждения…
Я очень устал в тот день. Хотелось спать, я все время зевал, но мужественно продолжал свой путь. Странные видения одно за другим проносились в моем сонном мозгу.
Мне вдруг почудилось, что миссис Инглторп жива, а убийцей был Лоуренс, который размозжил голову Альфреду крокетным молотком. Но зачем же тогда Джон поднял такой шум?
Я решил отдохнуть и присел под огромным старым буком. «Да, непонятно, зачем поднимать такой шум вокруг смерти этого негодяя? — подумал я. — Зачем Джону кричать? Я не потерплю этого!»
Неожиданно меня разбудил какой-то шум, и сразу стало ясно, что я попал в очень щекотливое положение. Футах в двенадцати от меня стояли Джон и Мэри. Они о чем-то яростно спорили. Совершенно очевидно, что супруги не подозревали о моем присутствии, поскольку до того, как я успел произнести хотя бы слово, Джон громко повторил фразу, которая меня разбудила:
— Запомни, Мэри, я не потерплю этого!
— А есть ли у тебя хоть малейшее право осуждать мои действия? — спокойно ответила миссис Кавендиш.
— Мэри, начнутся сплетни! Маму только в субботу похоронили, а ты уже разгуливаешь под ручку с этим типом.
Она пожала плечами.
— Ну, если тебя беспокоят только сплетни, тогда все в порядке!
— Нет, ты меня не поняла. Я сыт по горло этим типом. К тому же он польский еврей!
— Примесь еврейской крови еще не самая плохая вещь. Во всяком случае, она мне нравится больше, чем чистая кровь, текущая в жилах породистых англосаксов и делающая их, — она многозначительно посмотрела на Джона, — вялыми и бесстрастными тупицами.
Глаза Мэри сверкали, но голос был совершенно спокоен. Джон густо покраснел.
— Мэри!
— Что, мой дорогой Джон? — ответила она так же спокойно.
— Ты хочешь сказать, что будешь и впредь встречаться с Бауэрстайном, несмотря на то, что я это запрещаю?
— Буду… если сочту нужным.
— Ты издеваешься надо мной.
— Нет, просто у тебя нет никакого права выбирать моих друзей. В твоем окружении тоже есть кое-кто, чье присутствие не доставляет мне большого удовольствия.
Джон, вздрогнул.
— Что ты хочешь сказать? — спросил он каким-то виноватым голосом.
— Ты сам прекрасно знаешь, — ледяным тоном ответила Мэри, — и поэтому не можешь ничего требовать от меня.
Джон умоляюще взглянул на жену.
— Не могу? Мэри, неужели наша… — Голос его задрожал, и он попытался притянуть Мэри к себе. — Мэри!
Мне показалось, что на мгновение в ее глазах появилась какая-то нерешительность. Лицо миссис Кавендиш смягчилось, но она резко отстранилась от Джона.
— Нет!
Она повернулась и хотела уйти, но Джон схватил ее за руку.
— Мэри, неужели ты любишь этого… Бауэрстайна? Миссис Кавендиш молчала. Лицо ее в этот миг было неповторимо прекрасно. Вечная молодость и в то же время величественное, древнее как мир спокойствие светилось в ее глазах. «Это похоже на улыбку египетского сфинкса», — подумал я восхищенно.
Она высвободила руку и, надменно бросив через плечо: «Возможно», быстро зашагала прочь.
Потрясенный этими словами, Джон не мог сдвинуться с места.
Я сделал неосторожный шаг, и под ногой хрустнула ветка. Джон резко обернулся. К счастью, он подумал, что я просто проходил мимо.
— Привет, Хастингс! Ну что, ты проводил своего забавного приятеля? Чудной он какой-то! Неужели коротышка и правда знает толк в своем деле?
— Он считался одним из лучших детективов Бельгии.
— Ладно, будем надеяться, что это действительно так. Знаешь, Хастингс, у меня очень тяжело на душе.
— А что случилось?
— И ты еще спрашиваешь? Зверское убийство мамы! Полицейские из Скотланд Ярда, которые шныряют по усадьбе, словно голодные крысы! Куда ни зайди — они тут как тут. А кричащие заголовки газет! Я бы повесил этих чертовых журналистов. Сегодня утром у ворот усадьбы собралась целая толпа зевак. Для них это вроде бесплатного музея мадам Тюссо. И ты считаешь, что ничего не случилось?
— Успокойся, Джон, так не может продолжаться вечно.
— Мы сойдем с ума раньше, чем закончится следствие!
— Ты слишком сгущаешь краски.
— Легко тебе говорить! Еще бы, тебя не осаждает стадо орущих журналистов. На тебя не пялится каждый болван на улице. Но и это не самое страшное! Хастингс, тебе не приходило в голову, что вопрос, кто это сделал, стал для меня настоящим кошмаром? Я все пытаюсь убедить себя, что произошел несчастный случай, поскольку… поскольку теперь, когда Инглторп вне подозрений, получается, что преступник — один из нас. Да, от таких мыслей можно и правда сойти с ума! Выходит, что в доме живет убийца, если только…
И тут мне в голову пришла любопытная мысль. Да, все сходится! Становятся понятными действия Пуаро и его загадочные намеки. Как же я не догадался раньше! На зато теперь я смогу рассеять эту гнетущую атмосферу подозрительности.
— Нет, Джон, среди нас нет убийцы!
— Я тоже надеюсь на это. Но кто тогда убийца?
— А ты не догадываешься?
— Нет.
— Я опасливо оглянулся вокруг и тихо, но торжественно провозгласил: «Доктор Бауэрстайн».
— Это невозможно!
— Напротив, все улики сходятся.
— Но на кой черт ему понадобилась смерть моей матери?
— Не знаю, — честно признался я, — но Пуаро тоже его подозревает.
Я рассказал Джону, как взволновало Пуаро известие, что доктор Бауэрстайн приходил в усадьбу в тот роковой вечер.
— К тому же, — добавил я, — он дважды повторил: «Это меняет все дело». Ты сам подумай — Инглторп утверждает, что оставил чашку в холле. Как раз в этот момент туда заходил Бауэрстайн. Проходя мимо, он мог незаметно подсыпать в кофе яд.