— А собака есть?
— Нет.
— В таком случае, может быть, в сарае или во флигеле?
— Конечно, это проще и быстрее… Там много заброшенных старых построек: развалившийся свинарник, конюшни, сараи для хранения упряжи и сбруй, мастерские, к которым никто даже близко не подходит. Или он просто забросил труп в заросли рододендронов или в кусты?
Мисс Марпл кивнула:
— Да, думаю, что это вероятнее всего.
В дверь постучали, и в комнату вошла хмурая Флоренс с подносом в руках.
— Как хорошо, что вас пришли навестить, — сказала она мисс Марпл. — Я испекла лепешки по своему собственному рецепту, вы их когда-то так любили.
— Флоренс всегда печет что-нибудь необыкновенно вкусное к чаю, — сказала мисс Марпл.
Флоренс от такой похвалы вдруг расплылась в улыбке, которой от нее никак нельзя было ожидать, и поспешила выйти из комнаты.
— Надеюсь, дорогая, — сказала мисс Марпл, — за чаем мы больше не будем говорить об убийстве. Уж очень неприятная тема!
Выпив чай, Люси встала:
— Я поеду. Как я уже вам говорила, в Рутерфорд-холле нет человека, которого мы с вами ищем как убийцу. Там живут только старик и женщина средних лет, да еще старый глухой садовник.
— А я и не говорила, что он там живет, — сказала мисс Марпл. — Я лишь имела в виду, что этот человек хорошо знает Рутерфорд-холл. Но вы найдите вначале труп.
— Похоже, вы уверены, что я его найду, — сказала Люси. — Я-то сама настроена не так оптимистично.
— Убеждена, что найдете, моя дорогая Люси. Вы такая энергичная.
— Может быть, в чем-то другом, но опыта поисков трупов у меня нет.
— Единственное, что требуется, — здравый смысл, — сказала мисс Марпл ободряюще.
Люси рассмеялась, мисс Марпл улыбнулась ей в ответ.
На следующий день Люси приступила к систематическим поискам. Она заглянула во флигели, обследовала кусты шиповника у старого свинарника и уже осматривала котельную под оранжереей, когда вдруг услышала сухой кашель. Она обернулась и увидела старого садовника Хилмэна, неодобрительно глядевшего на нее.
— Будьте осторожны, а то можете серьезно пострадать, мисс, — сказал он. — Ступеньки совсем сгнили. Вот вы только что были на чердаке. А половицы там совсем никудышные.
Люси изо всех сил старалась не показать своего замешательства.
— Вам, наверное, показалось, будто я чересчур любопытна, но я просто хотела узнать, нельзя ли как-нибудь использовать эту пристройку, ну, скажем, для разведения грибов, а потом продавать их. Тут все брошено на произвол судьбы.
— Для этого есть хозяин, — сказал старик. — Но он не хочет потратить и пенни. Тут надо иметь двух работников, да еще мальчика, чтобы содержать все в надлежащем порядке. Но он и слышать не хочет. Уж я ли не старался уговорить его купить косилку с моторчиком. Так нет, он хочет, чтобы я всю траву перед домом косил своими руками, вот!
— Но если от этого места можно получить доход?.. Правда, нужно кое-что подремонтировать.
— Да разве от этого получишь доход? Слишком все запущено. А его ничего не волнует. Он думает только об одном — как бы побольше скопить денег. Да еще хорошо знает, что произойдет, когда его уже не станет. Молодые люди все продадут, как можно скорее. Они только и ждут, когда он помрет. Они собираются получить в наследство кругленькую сумму после его смерти, я слышал это.
— Мне кажется, он очень богатый человек, — сказала Люси.
— Все они с причудами, эти Крекенторпы. Старик, отец мистера Крекенторпа, разбогател и построил этот дом. А тверд был, говорят, как скала, и никогда не забывал обид. Но вместе с тем он был человеком широким, не мелочным. Говорят, что в обоих своих сыновьях он разочаровался. Дал им образование и вырастил как джентльменов, Оксфорд и все такое. Но они стали уж очень джентльменами и не захотели заниматься делами. Младший женился на актрисе и погиб пьяный в автомобильной катастрофе. А старшего, который сейчас хозяин, отец никогда особенно не любил, Он много жил за границей, покупал очень много всяких языческих божков и присылал домой. В молодости он не был таким скрягой, это пришло потом. Нет, они никогда не ладили друг с другом, он и отец. Так говорят.
Люси слушала с видимым интересом. Старик стоял, прислонившись к стене, и готовился дальше продолжать свое повествование. Видно, ему куда приятнее было говорить, чем работать.
— Он умер перед войной, этот старый джентльмен. Ну, и характер же! Не дай бог, кто скажет ему дерзкое слово. Век будет помнить. А после его смерти мистер Крекенторп приехал сюда уже насовсем. Он и его сыновья, да. Они уже стали все взрослыми.
— Но как же так?.. А, понимаю, вы говорили о войне четырнадцатого года?
— Да нет. Он умер в 1928 году.
Люси поняла, что он называл 1928 год «перед войной».
Она сказала:
— Мне кажется, вы хотите продолжить свою работу, не буду вам больше мешать.
— Да ну, — сказал старик Хилмэн без всякого энтузиазма, — не очень-то много сделаешь в это время дня. Свет уже очень плохой.
Люси пошла обратно, остановившись лишь разглядеть как следует заросли азалий и березовую рощу, через которую проходила.
Войдя в дом, Люси увидела Эмму Крекенторп, которая стояла в холле и читала письмо. Только что принесли вечернюю почту.
— Завтра мой племянник приезжает со школьным товарищем. Комната Александра над крыльцом. А соседняя комната как раз хороша для Джеймса Стоддат-Уэста. Они будут пользоваться ванной, которая находится напротив.
— Хорошо, мисс Крекенторп. Я прослежу, чтобы приготовили комнаты для них.
— Они приедут утром, до обеда. — Она замялась. Наверное, будут голодны.
— Да, уж конечно, — сказала Люси. — Приготовить им ростбиф? И еще, может, торт с патокой?
— Да, Александр очень любит торт с патокой.
Юноши приехали на следующее утро. Оба были аккуратно причесаны, у обоих какие-то необыкновенно ангельские лица и безукоризненные манеры. У Стоддат-Уэста — светлые волосы и голубые глаза. Александр Истлеу оказался шатеном и носил очки. За обедом они серьезно рассуждали о новостях спорта, временами говорили о литературе по космосу. Держались, как пожилые профессора, обсуждавшие находки времен палеолита. По сравнению с ними Люси чувствовала себя совсем юной.
Мясное филе исчезло в мгновение ока, торт с патокой был съеден до последней крошки.
Мистер Крекенторп нахмурился.
— Вы вдвоем вконец объедите меня и разорите.
Александр взглянул на него с укором своими голубыми глазами.
— Хорошо, мы будем есть только хлеб и сыр, дедушка, если мясо вам не по карману.
— Не по карману? Мне все по карману. Я просто не люблю излишеств.
— Мы не излишествовали, сэр, — сказал Стоддат-Уэст, глядя в тарелку, которая ясно подтверждала его мысли.
— Вы, мальчики, оба едите в два раза больше меня.
— А мы растем, — объяснил ему Александр, — и нуждаемся в большом количестве белков.
Старик что-то промычал в ответ. Молодые люди вышли из-за стола, и Люси услышала, как Александр, извиняясь, говорил своему другу:
— Не обращай на него внимания. Он сидит на диете, это делает его немного странным. К тому же он страшно скупой — своего рода старческий маразм.
Стоддат-Уэст ответил понимающе:
— У меня тетка все время думала, что скоро разорится. В действительности у нее оказалась куча денег. Врач сказал, что это патология. А ты захватил с собой футбольный мяч, Алекс?
Убрав стол и вымыв посуду, Люси вышла из дома. Она слышала голоса юношей на лужайке и пошла в противоположном направлении по дороге, а затем свернула к зарослям рододендронов. Она начала тщательно осматривать их, раздвигая ветви и вглядываясь в гущу, методически переходя от одного куста к другому и помогая себе клюшкой для гольфа. Вежливый голос Александра Истлеу заставил ее вздрогнуть.
— Вы что-то ищете, мисс Айлесбэроу?
— Шар от гольфа, — сказала Люси поспешно. — И даже не один, а несколько. Часто после полудня я тренируюсь и растеряла уже много шаров. А сегодня решила найти хоть часть из них.