— А мы ищем, — сказал инспектор Крэддок, и эти слова прозвучали спокойно и уверенно.
Он поблагодарил Альфреда и отпустил его.
— Знаете, — сказал он Бэйкену, — я его где-то раньше видел.
Инспектор Бэйкен вынес свой приговор:
— Это острый субъект, — сказал он. — Настолько острый, что иногда даже режет самого себя.
— Я не думал, что вы захотите видеть меня, — сказал Брайен Истлеу извиняющимся тоном, входя в комнату и остановившись в нерешительности у двери. — Я не являюсь непосредственным членом этой семьи…
— Позвольте, вы мистер Брайен Истлеу, муж миссис Эдит Крекенторп, которая умерла несколько лет тому назад?
— Да, именно так.
— Очень любезно, мистер Истлеу, что вы пришли. Может быть, вы знаете то, что, на ваш взгляд, может нам помочь.
— Но я ничего не знаю. Хотел бы знать, но… Чертовски страшная история, правда? Приехать сюда, встретиться с каким-то парнем в старом полуразвалившемся сарае в середине зимы! Нет, такие вещи не для меня.
— Конечно, все очень запутано, — согласился инспектор Крэддок.
— А правда, что она иностранка? Об этом кругом говорят.
— Этот факт о чем-нибудь вам говорит? — инспектор посмотрел в упор на Брайена, но тот казался добродушным и безразличным.
— Нет, собственно говоря, ничего.
— Вероятно, она француженка, — сказал инспектор Бэйкен не без задней мысли.
Брайен сразу же оживился. В его голубых глазах появился интерес, он подергал свои длинные усы.
— Правда? Беспутный Париж? — он покачал головой. — Но тогда создается впечатление еще более неправдоподобное, как по-вашему? Я хочу сказать, вся эта запутанная история с сараем. А вам больше не попадало дел, связанных с саркофагами? Какой-нибудь там тип с определенными наклонностями или с комплексом, второй Калигула или кто-нибудь похожий на него?
Инспектор Крэддок и не подумал поддаться на такую уловку. Вместо этого он спросил в обычной небрежной манере:
— Никто в вашей семье не имеет никаких отношений с французами? Или, может быть, состоит в родственных связях, о которых вы знаете?
Брайен ответил, что Крекенторпы никогда не были особенно беспутными.
— Гарольд женился респектабельно, — сказал он.
— Жена его — женщина с лицом рыбы, дочь обедневшего пэра. Не думаю, чтобы Альфред много времени уделял женщинам, он всю жизнь посвящает сомнительным сделкам, которые обычно кончаются плачевно. А о Гедрике могу сказать, что на Ивице несколько испанских сеньорит чуть не сошли из-за него с ума. Женщины вообще очень неравнодушны к Гедрику. А он даже не всегда выбрит, и вид у него такой, будто он никогда не моется. Не понимаю, почему это привлекает женщин, но факт остается фактом. Послушайте, от меня не очень много пользы, не правда ли? — Он улыбнулся. — Вы уж лучше привлеките к этому Александра. Он и Джеймс Стоддат-Уэст ушли куда-то, ищут ключ к разгадке. Могу поспорить, что они что-нибудь да выведают.
Инспектор Крэддок выразил надежду, что так оно и случится. Потом поблагодарил Брайена Истлеу и сказал, что хотел бы поговорить с мисс Эммой Крекенторп.
Теперь инспектор Крэддок разглядывал Эмму Крекенторп более внимательно. Он никак не мог забыть выражения ее лица перед обедом, которое так его тогда изумило.
Спокойная женщина. Неглупая, но особенно большим умом не блещет. Одна из тех благополучных женщин, которых благосклонно слушают мужчины, в которые обладают даром создавать семейный очаг, придавая ему атмосферу уюта и тихой гармонии. Бот такой ему представлялась Эмма Крекенторп.
Женщин, подобных Эмме, часто недооценивают. А за их спокойной внешностью скрывается твердая воля, с этим следует считаться. Может быть, думал Крэддок, ключ к разгадке тайны убитой в саркофаге как раз запрятан где-нибудь в укромном уголке памяти этой женщины.
И пока эти мысли бродили в голове Крэддока, он задавал вопросы.
— Я думаю, что вы уже почти все рассказали инспектору Бэйкену, — сказал он. — Поэтому я не буду беспокоить вас многочисленными расспросами.
— Пожалуйста, спрашивайте все, что хотите.
— Как сказал вам мистер Уимборн, мы пришли к заключению, что убитая женщина не жительница этих мест. Это, возможно, станет для вас некоторым утешением. Мне показалось, что именно так думает мистер Уимборн. Но, с другой стороны, создает для нас дополнительные трудности. Опознать ее значительно сложнее.
— А не найдено ли при ней каких-либо вещей? Сумочки, бумаг?
Крэддок покачал головой.
— Ни сумочки, ни единой вещи в карманах.
— И вы не знаете ее имени? Или хотя бы откуда она приехала? Ничего?
Крэддок про себя подумал: ей ужасно хочется знать, кто эта женщина. Интересно, всегда ли Эмма так любопытна или только сейчас?
Бэйкен ничего не говорил о том, жаждет ли Эмма узнать имя убитой женщины, а ведь Бэйкен очень наблюдательный человек.
— Мы о ней абсолютно ничего не знаем, — ответил он, — вот почему надеялись, что хоть кто-нибудь из вас нам поможет. Вы не можете нам помочь? Даже если вы и не узнали ее в лицо, может быть, вы хоть подумали, кем она могла быть?
Ему показалось, что перед тем, как ответить, Эмма чуточку замялась.
— Абсолютно не представляю, — сказала она.
Инспектор Крэддок решил изменить манеру разговора. В голосе его чуть-чуть проступила некоторая суровость.
— Когда мистер Уимборн говорил, что эта женщина иностранка, почему вы решили, что она француженка?
Эмма не смутилась, только брови ее чуть приподнялись.
— Разве? Да, пожалуй. Я, право же, не знаю почему. Просто когда думают об иностранцах, всегда почему-то имеют в виду французов. Большинство иностранцев у нас в стране — французы. Так ведь?
— О, я бы этого не сказал, мисс Крекенторп. Теперь не то, что раньше. У нас много иностранцев всяких национальностей — итальянцы, немцы, австрийцы, люди из скандинавских стран…
— Да, пожалуй, вы правы.
— У вас нет особой причины думать, что эта женщина могла оказаться француженкой?
Эмма не спешила отрицать. Она просто задумалась на какой-то момент, а потом покачала головой почти с сожалением.
— Нет, — сказала она.
Взглянув на инспектора Крэддока, она встретилась с его вроде бы безразличным, но упорным взглядом. Потом Крэддок посмотрел на инспектора Бэйкена. Бэйкен наклонился вперед и показал маленькую эмалевую пудреницу.
— Узнаете эту пудреницу, мисс Крекенторп?
Она взяла ее в руки и внимательно осмотрела.
— Нет. Это, конечно, не моя.
— А не знаете ли, чья?
— Нет.
— Тогда, мне кажется, нам не следует вас беспокоить, по крайней мере в данный момент.
— Спасибо.
Она чуть улыбнулась, встала и вышла из комнаты. И снова Крэддоку показалось, что она направилась к двери уж слишком быстро, будто ее подгоняло наступившее облегчение.
— Думаете, она что-то знает? — спросил Бэйкен.
Инспектор Крэддок ответил печально:
— На данном этапе опроса можно подумать, что каждый знает чуточку больше того, что хочет сказать.
— Так обычно и поступают все, — сказал Бэйкен, основываясь на своем большом опыте. — Тогда чаще всего это не имеет отношения к рассматриваемому делу. Выясняется какой-то семейный грешок, глупая ссора, которую прячут от посторонних, боясь, чтобы она не выплыла наружу.
— Да, понимаю. Может быть, в конце концов…
Но что хотел сказать инспектор Крэддок, осталось неизвестным, потому что дверь с шумом распахнулась, и в комнату ворвался в крайнем возбуждении старик Крекенторп.
— Хорошенькое дело! — вскричал он. — Скотланд Ярд приходит в мой дом и не считает нужным поговорить прежде всего с главой семьи. Кто в этом доме хозяин, хотел бы я знать? Ответьте мне, кто? Кто здесь хозяин?
— Конечно, вы, мистер Крекенторп, — сказал Крэддок, поднявшись со своего места. — Но мы решили, что вы уже сказали инспектору Бэйкену все, что знали. И так как здоровье ваше не совсем в порядке, мы не считали возможным затруднять вас дополнительными расспросами. Доктор Куимпер предупредил, что…