Она тут же оборвала его:
– Мой муж скончался на Амазонке от лихорадки.
Пуаро откинулся на спинку стула. Медленно, очень медленно он начал качать головой, это действовало на нервы.
– Мадам, мадам, – запротестовал он.
– Но я знаю! Я находилась там в то время.
– Ну да, конечно. Вы были там. Это следует и из имеющейся у меня информации.
– Какой информации? – закричала она.
Пытливо вглядываясь в ее лицо, Пуаро сказал:
– Информации, представленной мне покойным мистером Шайтаной.
Она отпрянула словно от удара хлыстом.
– Шайтаной? – пробормотала она.
– Этот человек обладал огромным количеством различных сведений. Удивительный человек. Ему было известно немало тайн.
– По-видимому, да, – сказала она, облизывая сухие губы.
Пуаро подался вперед. Он слегка похлопал ее по коленке.
– Он знал, например, что ваш муж умер не от лихорадки.
Она в упор взглянула на Пуаро. В ее глазах были тревога и отчаяние.
Пуаро снова откинулся назад, любуясь эффектом, произведенным его словами.
Она с очевидным усилием овладела собой.
– Не знаю, не знаю, что вы имеете в виду. – Это было произнесено очень неуверенно.
– Мадам, – сказал Пуаро. – Не буду таиться. – Он улыбнулся. – Выкладываю карты на стол. Ваш муж умер не от лихорадки. Он умер от пули.
– О! – вскрикнула она.
Она закрыла лицо руками, стала раскачиваться из стороны в сторону. Она была в отчаянии. Но почему-то казалось, что втайне она любовалась своими переживаниями. Пуаро был в этом совершенно уверен.
– Следовательно, – произнес Пуаро соответствующим тоном, – вы могли бы мне все рассказать.
– Это произошло совсем не так, как вы думаете.
Пуаро опять подался вперед, опять похлопал ее слегка по коленке.
– Вы меня не поняли, вы совершенно меня не поняли, – сказал он. – Я прекрасно знаю, что не вы его застрелили. Это майор Деспард. Но вы были причиной.
– Не знаю, не знаю. Возможно, да. Все это было так ужасно. Какой-то рок преследует меня.
– Ах, как это верно! – воскликнул Пуаро. – Но часто ли с подобным сталкиваешься? И все-таки встречаются такие женщины. Куда бы они ни отправились, трагедия следует по пятам. И это не их вина. Это происходит независимо от них.
Миссис Лаксмор тяжело вздохнула.
– Вы понимаете меня. Я вижу, вы меня понимаете. Все произошло так дико.
– Вы вместе отправились в глубь континента, не так ли?
– Да. Мой муж писал книгу о редких растениях. Майора Деспарда нам порекомендовали как человека, который знает обстановку и может организовать экспедицию. Моему мужу он очень понравился. И вот мы отправились.
Наступила пауза. Минуты полторы Пуаро не нарушал молчания, потом принялся как бы рассуждать с самим собой:
– Да. Можно себе представить. Извилистая река… тропическая ночь… гудят насекомые… сильный решительный мужчина… красивая женщина…
Миссис Лаксмор вздохнула.
– Мой муж, конечно, был намного старше меня. Я, по существу, еще ребенок, решилась на замужество, прежде чем поняла, что делаю…
Пуаро печально покачал головой.
– Очень вас понимаю. Такое случается нередко.
– Никто из нас не представлял себе, что может произойти, – продолжала миссис Лаксмор. – Джон Деспард ни словом не обмолвился… Он был человеком чести.
– Но женщина всегда чувствует, – подсказал Пуаро.
– Да, вы правы… женщина чувствует… Но я никогда не показывала виду. Мы до конца были друг для друга майор Деспард и миссис Лаксмор… Нам двоим было предначертано сыграть эту игру.
Она замолчала, преисполненная восхищением от таких благородных отношений.
– Верно, – пробормотал Пуаро, – играть надо в крикет. Как прекрасно сказал один наш поэт: «Я бы не любил тебя, дорогая, так сильно, если бы еще больше не любил крикет».[147]
– Честь, – поправила миссис Лаксмор, слегка нахмурившись.
– Конечно, конечно – честь. Если бы не любил больше честь.
– Эти слова были написаны будто для нас, – прошептала миссис Лаксмор. – Чего бы это нам ни стоило, нам не суждено было произнести роковое слово. А потом…
– А потом?.. – спросил Пуаро.
– Эта кошмарная ночь.
Миссис Лаксмор содрогнулась.
– И что же?
– Они, должно быть, повздорили. Я имею в виду Джона и Тимоти. Я вышла из палатки… Я вышла из палатки…
– Да, да?..
Глаза миссис Лаксмор потемнели, сделались большими. Она как будто снова видела эту сцену, будто снова все повторялось перед нею.
– Я вышла из палатки, – повторила она. – Джон и Тимоти были… О! – Ее передернуло. – Как это происходило, я почти не помню. Я бросилась между ними… Я сказала: «Нет! Нет, это неправда!» Тимоти ничего не хотел слушать. Он бросился на Джона. Джону пришлось выстрелить… это была самооборона. Ах! – Она с рыданиями закрыла лицо руками. – Он был убит… убит наповал… прямо в сердце.
– Ужасный момент, мадам.
– Мне никогда этого не забыть. Джон был благороден. Он готов был предать себя в руки правосудия. Я не хотела и слышать об этом. Мы спорили всю ночь. «Ради меня!» – убеждала я его. В конце концов он согласился со мной. Он не мог допустить, чтобы я страдала. Такая слава! Только представьте себе газетные заголовки: «Двое мужчин и женщина в джунглях. Первобытные страсти». Я предоставила все решать Джону. Он все-таки уступил мне. Люди ничего не видели и не слышали. У Тимоти был приступ лихорадки. Мы сказали, что от него он и скончался. Похоронили его там, на Амазонке. – Тяжелый вздох потряс ее тело. – Затем – назад к цивилизации и разлука навек.
– В этом была необходимость, мадам?
– Да, да. Мертвый Тимоти встал между нами так же, как это сделал Тимоти живой. Даже более… Мы распрощались друг с другом навсегда. Иногда я встречаю Джона Деспарда в свете. Мы улыбаемся, вежливо разговариваем, и никто не догадывается, что мы пережили. Но я вижу по его глазам, а он по моим, что нам этого никогда не забыть…
Воздавая должное рассказанному, Пуаро не прерывал чуть затянувшегося молчания.
Миссис Лаксмор достала косметичку и попудрила нос, магия высокой страсти тут же исчезла.
– Какая трагедия, – произнес Пуаро уже совершенно обыденным тоном.
– Вы понимаете, мсье Пуаро, – серьезно сказала миссис Лаксмор, – мир никогда не должен узнать правды.
– Это больно слышать.
– Но это невозможно. Ваш друг, этот писатель, вы уверены, что он не станет отравлять жизнь ни в чем не повинной женщины?
– Или требовать, чтобы повесили ни в чем не повинного мужчину? – буркнул Пуаро.
– Вы тоже так считаете? Я очень рада. Он не виноват. И преступление, внушенное страстью, нельзя называть преступлением. Тем более что это была самооборона. Он был вынужден выстрелить. Так вы, мсье Пуаро, действительно согласны со мной, что людям незачем знать, отчего на самом деле умер Тимоти?
– Писатели иногда на редкость бессердечны, – пробормотал Пуаро.
– Ваш друг женоненавистник? Он хочет заставить нас страдать? Но вы не должны допустить этого! Я не позволю. Если потребуется, я возьму всю вину на себя. Скажу, что я застрелила Тимоти!
Она встала и решительно вскинула голову.
Пуаро тоже поднялся.
– Мадам, – сказал он, взяв ее за руку, – в вашем вызывающем восхищение самопожертвовании нет необходимости. Я сделаю все от меня зависящее, чтобы истинные факты никогда не стали известны.
Нежная улыбка слегка тронула лицо миссис Лаксмор. Она немного подняла руку, так что Пуаро, хотел он того или не хотел, вынужден был поцеловать ее.
– Несчастная женщина благодарит вас, мсье Пуаро, – сказала она.
Это было последнее слово преследуемой королевы удостоившемуся благосклонности придворному. Пуаро пришлось удалиться, дабы соответствовать предложенной ему роли.