ОН. Да. (Это мое вечное «да». Вот он, этот проклятый нерв. Вечно я соглашаюсь с тем, с чем соглашаться нельзя. То есть, не вечно. Раньше этого не было. Когда же это случилось со мной? Когда я начал говорить «да» там, где надо кричать «нет»? Или просто сказать тихо… Зачем кричать? Или на худой конец промолчать.) Да. Уехал.
ОНА. Куда?
ОН. В другое место.
ОНА. Смешно. Опять бежит зигзагами, как заяц. Но я его не догоняю. А от себя не убежишь, я это поняла давно. И вы оттуда?
ОН. Если я от него, а он уехал туда, так откуда же я? (Смеюсь. Почему-то вдруг все стало смешно.)
ОНА. Не смейтесь надо мной. Будьте снисходительны. Я выпила, а пить не умею. Я плохо соображаю сейчас.
ОН. Я тоже. (Теперь наливаю я, пьем, почему-то не чокаясь.)
Пауза.
ОНА. Он тосковать начал сразу. Временами становился прежним — разговорчивый, веселый. Потом опять начинал хандрить. И вот буквально за пару дней до вас стал прятать головку под мышку, то покачивался, то застывал, глазки пленочкой закрывал, потом вдруг упал, и его не стало.
ОН (Я все понимал.) Попугай.
ОНА. И когда я завернула его в тряпочку, мне стало ясно, что это намек.
ОН. На что?
ОНА. На вас.
ОН. Почему на меня? Не понял.
ОНА. Всегда так бывает: когда один уходит, приходит кто-то другой.
ОН (Молчу. И чувствую, что берег остался сзади. И гребу я в открытое море. На спине у меня рюкзак, а в рюкзаке бюро, японец, два велосипеда, клетка с попугаем, чужая теща и что-то еще. Очень вместительная вещь.) А у меня раньше кенар был. Знаете, как кенары поют?
ОНА. Нет.
ОН (Свищу тихонько кенаром. А кто-то играть продолжает.) Нет, это не за стеной.
ОНА. Почему вы так думаете?
ОН. Во-первых, если та капитальная, как вы говорите, — через нее не может быть так слышно. А во-вторых, здесь слышно тоже. А мы уже не там. Значит, это наверху.
ОНА. Да. Похоже.
Пауза.
Вам не холодно?
ОН. Нет.
ОНА. Может, форточку закрыть?
ОН. Ни в коем случае.
ОНА. Вас передернуло.
ОН. Не обращайте на меня внимания. Плывем параллельно. Вы понимаете?
ОНА. Да. Только куда?
ОН. Какая разница, если нет возврата? (А за окном темным-темно. Я в доме родном и чужом. Идти мне сейчас некуда. Пальцами стучу по столу.) А хорошо плыть в открытом море без ничего. Без РАНЬШЕ и без ПОТОМ. Вдвоем. И не страшно совсем. (Сидим. Очень долго молчим. Слушаем.)
Сергей Носов
«ВРЕМЕНИ ВАГОН»
Комедия в четырех положениях
Игорь Сергеевич — человек с большим жизненным опытом
Тамара — женщина, способная ему нравиться
Антонина — другая
Филипп Семеныч — дед
Действие происходит в прицепном вагоне.
Станция Новосокольники. Тупик.
Первое
Четверо в одном купе. Трое в карты играют, один спит. Это дед. Больше нет никого… Птички поют за окном; иногда поезд где-то далеко прогрохочет; петух прокукарекает… Отголоски вокзала.
АНТОНИНА. …Плохо дело. Она к сестре. Тот следом, уже в дверь барабанит. Она сестре — прости, говорит, я тебе зла не хотела, сестрица… что так получилось… прыгай в окно, беги в милицию. Сестра прыгнула, а ей не успеть… он дверь выломал, и ножом ее… без объяснений… А потом себе вены… Этим же… которым ее… Так вместе и лежали на полу… Король и дама.
ИГОРЬ СЕРГЕЕВИЧ. Крыто.
ТАМАРА. Страшная история. У меня козырей нет.
ИГОРЬ СЕРГЕЕВИЧ. Валет, валет…
АНТОНИНА. И еще валет.
ТАМАРА. Разве мы в переводного?
АНТОНИНА. А как же?
ТАМАРА. Себя-то зачем зарезал? Где логика?
ИГОРЬ СЕРГЕЕВИЧ. Подкидывайте, подкидывайте.
ТАМАРА. Ага. А я с чем останусь?
ИГОРЬ СЕРГЕЕВИЧ. У вас, Тамарочка, туз козырной. Можно я вас Тамарой называть буду, Тамара Ивановна?
ТАМАРА. Тем более, что Алексеевна.
ИГОРЬ СЕРГЕЕВИЧ. Ну да. Извините. Я… прошу прощения… вышел. Семерка сыграла.