АНТОНИНА. Отрезала?
ТАМАРА. Зачем… отрезать? Порежем и хорошо. Освобождение. У меня родители очень хотели, чтобы я пианисткой стала.
АНТОНИНА. Нет, чтобы себе руки ломать… чтобы себе самой… И, главное, из-за чего…
ТАМАРА. Из-за музыки.
ИГОРЬ СЕРГЕЕВИЧ (со знанием дела). Членовредительство. Я не хотел вам рассказывать, но расскажу. Один мой знакомый, шапочно знакомый, давно это было… косил от армии. Он вот что придумал. Он побрил затылок себе, приложил к затылку свинцовую бляху, надел повязку и ходил с ней дней десять… А бляха вот тут, на затылке… Свинцовая.
ТАМАРА. Что-то оригинальное.
ИГОРЬ СЕРГЕЕВИЧ. Естественно. Пришел к врачу… уже без бляхи и жалуется на боль в голове… Сил нет, голова замучила, помогите… Его на рентген. А там на снимке пятно, большое… Никакой армии. Да. Можно, Тамара, я вам руку поцелую… Поломанную…
ТАМАРА. Ну что вы, Игорь Сергеевич.
АНТОНИНА. А дальше? А дальше?
ИГОРЬ СЕРГЕЕВИЧ. А дальше я не знаю. Дальше о нем ничего не знаю.
Пауза.
Помер, наверное.
Пауза.
АНТОНИНА. Больше там никто не прыгает. Там теперь никто в Крюках не живет. А какая деревня была… Какая деревня была.
ИГОРЬ СЕРГЕЕВИЧ. Кем же стали вы по профессии?
ТАМАРА. Пианисткой.
АНТОНИНА. Столько вытерпеть… Столько натерпеться…
ТАМАРА. Не совсем пианисткой. Но играю. Играю. Учу. В общем, я учитель музыки. Так называется.
АНТОНИНА. Учительница.
ТАМАРА. Теперь учительниц чаще учителями называют. Учительница мне больше нравится, верно. Учительница — учитель. Писательница — писатель.
АНТОНИНА. Да какие писатели. Теперь и нет писателей.
ТАМАРА. Какие-то есть.
АНТОНИНА. Я слышала, уволили всех писателей.
ТАМАРА. Да нет, оттуда не увольняют.
АНТОНИНА. Уволили, говорю. Им больше денег не платят за то, что писатели.
ТАМАРА. Да им не за то платили… Им гонорары платят. За книги. Вот за что.
АНТОНИНА. Не знаю, больше не платят.
Пауза.
ТАМАРА. Смотрите, проводник по перрону идет.
ИГОРЬ СЕРГЕЕВИЧ. Жуир.
ТАМАРА. Маньяк.
АНТОНИНА. А мы все сидим.
Дед просыпается.
ДЕД. Это вы тут воркуете? Вы воркуете, а мне тук-тук снятся… тук-тук снятся… стучат.
ТАМАРА. Утро доброе. С пробуждением.
ДЕД. Я ведь, думаете, зачем еду? Я ведь еду в Питер зачем?
АНТОНИНА. Выспался. Повеселел.
ДЕД. На примерку я еду.
ТАМАРА. Костюм примерять?
ДЕД. Хлеборезку, а не костюм.
ИГОРЬ СЕРГЕЕВИЧ (тихо). Что он хочет примерить?
АНТОНИНА (тихо). Хлеборезку какую-то.
ДЕД. Зубы, зубы. Примерка зубов. Последняя. У меня ж ни одного зуба нет. А тут мне бесплатно… бесплатно сделали… ветеранские.
ИГОРЬ СЕРГЕЕВИЧ. Вегетарианские.
ДЕД. Ветеранские сделали…
ИГОРЬ СЕРГЕЕВИЧ (пытается петь).
ТАМАРА. Нет, нет. Не так. Повыше.
Поет.
Кто умеет — подхватывает.
Второе
ТАМАРА (читает усталым голосом). «…Последнее нашло отражение в итоговом документе. Коалиция намерена искать опору среди новых региональных политических элит. У нас нет, не было и не будет другой альтернативы, — сказал А. Федулов на встрече с журналистами».
ИГОРЬ СЕРГЕЕВИЧ. Все-таки это старая газета.
ТАМАРА. По-моему, свежая.
ИГОРЬ СЕРГЕЕВИЧ. Нет, очень старая. Позапрошлогодняя. Правда, Антонина Павловна?
АНТОНИНА. Да какая разница… позапрошлогодняя или непозапрошлогодняя. Может, и не позапрошлогодняя. Может, свежая. Откуда я знаю.
ИГОРЬ СЕРГЕЕВИЧ. Интересное кино. Вы, милые дамы, наверное так рассуждаете: если наш уважаемый попутчик… эээ… простите, а как ваше имя-отчество?..
ДЕД. Мое, что ли?.. Семеныч. Меня в Нащеино все Семеычем называют… А полностью Филипп Семенычем буду… В честь деда… Семена Филиппыча…
ИГОРЬ СЕРГЕЕВИЧ. Ну вот. Значит, по-вашему, Тамара, если Филипп Семеныч завернул свои замечательные… свежие!.. огурцы в прошлогоднюю газету, то она от этого тоже стала свежей? Так по-вашему?