ВЕРА ИВАНОВНА (невольно засмеялась). Болтунишка! Каким был, таким и остался… краснобаем.
ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Ну, наконец-то я вас немножко развеселил. Царевна-несмеяна. Вы хоть помните, кто вас так называл?
ВЕРА ИВАНОВНА. Витька Шильман, не знаю, где он теперь…
ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. В Америке, должно быть, где ж ему и быть, бедолаге.
ВЕРА ИВАНОВНА. Хороший был мальчик. Скромный. И ухаживал так… тихо, вежливо. Не то, что…
ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Вы хотите сказать — я?
ВЕРА ИВАНОВНА. Вовсе нет. Вы за мной не ухаживали. Вам всегда нравилась эта высокая Лена из десятого «б».
ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Все-то вы помните…
ВЕРА ИВАНОВНА. Помню. Потому что…
Пауза.
ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ (улыбаясь). Потому что вы были немножко в меня влюблены.
ВЕРА ИВАНОВНА. Глупости! Да как вы можете? Кто вам это сказал!
ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Как — кто? Вы. Вы написали мне письмо. Такое страстное романтическое послание в духе Татьяны к Онегину…
ВЕРА ИВАНОВНА. Это неправда!
ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Как неправда? Витька Шильман и передавал.
ВЕРА ИВАНОВНА. Это… не я! Это не мое! Оно не было подписано!
ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Витька сказал, ваше…
ВЕРА ИВАНОВНА. Витька — подлец! Я ему не велела ничего говорить!
ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ (смеется). Верочка, ну что же вы так горячитесь? Ну и написали, и что ж тут такого криминального?
ВЕРА ИВАНОВНА (чуть не плача). Не писала я ничего! Это враки.
ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Ну хорошо, успокойтесь. Успокойтесь, Вера Ивановна, ну, не писали. А все же мне приятно, что такая замечательная девушка когда-то проявляла к моей персоне, так сказать, интерес…
ВЕРА ИВАНОВНА. Между прочим, могли бы и ответить.
ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Так ведь дурак был, Вера Ивановна. За Ленкой из десятого «б» волочился, и что в ней, долговязой, только нашел? Затмение, истинно говорю вам, затмение.
Оба смеются.
ВЕРА ИВАНОВНА. Вот вас Бог и наказал. За меня.
ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Возможно.
ВЕРА ИВАНОВНА. Это я шучу.
ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Кто знает, может, и за вас.
ВЕРА ИВАНОВНА. Да вы тогда многим девушкам нравились. Вы когда читали «Стихи о советском паспорте», у меня по спине мурашки бегали.
ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Неужели? Я их и на экзамене во МХАТ читал.
ВЕРА ИВАНОВНА. И что?
ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Приняли. С первого раза.
ВЕРА ИВАНОВНА. Это я помню. Тетка ваша всем во дворе хвасталась. Я тогда, как вы в Москву уехали, всю ночь проплакала. Потом уж только в кино… два раза видала. И все. (Пауза.) Пойду я, Павел Сергеевич, потихоньку… До свиданья… Может, когда-нибудь еще…
ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Вера Ивановна… послушайте… мне так не хочется с вами расставаться… Голубушка! Ой, простите… я чувствую, что это все… не случайно… Если бы вы… Женщины так великодушны!.. Я вас очень прошу… не оставляйте меня! Вера Ивановна! Пожалуйста! Мне очень одиноко… До утра!..
Картина третья
По заброшенному дому, где живет теперь Павел Сергеевич, медленно в темноте пробирается пожилая пара. Слышны только их голоса и вскрикивания Веры Ивановны.
ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Осторожнее!
ВЕРА ИВАНОВНА. Ой, я же ничего не вижу!
ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Держитесь за меня.
ВЕРА ИВАНОВНА. Да тут ноги переломаешь, пока… ой!
ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Ничего, привыкнете.
ВЕРА ИВАНОВНА. Да зачем это мне привыкать! Ой!
ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Я же предупреждал. Руку давайте. Сейчас налево — и дверь. (Открывает дверь.) Милости просим.
Вера Ивановна робко заходит в квартиру, за ней следом Павел Сергеевич.
ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Вот, мои апартаменты. Я даже по такому случаю свет зажгу.
ВЕРА ИВАНОВНА. Ой, а вдруг кто-нибудь с улицы увидит?
ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. И что?
ВЕРА ИВАНОВНА. Милиция… Прогонят еще…
ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. А! Надоело всего бояться. Давайте наплюем на все и устроим маленькую иллюминацию в честь нашей встречи. (Зажигает везде свет.)
ВЕРА ИВАНОВНА. Ой, здорово! А у меня как раз последняя перегорела… В настольной лампе.