Пауза.
ВЕРА ИВАНОВНА. Да… жизнь… Я-то еще, слава Богу, в своем доме живу. Еще никто на улицу не прогнал. Да и кто прогонит, Паша! Я ж им во как нужна! Я же им позарез! Я же лошадь, Пашенька, понимаешь? Лошадь! Я же всю жизнь их везу, везу, везу, теперь уже тащусь, правда, а все везу! Они ж без меня… Дочка злая, ой, Паша, слова не скажи, все только по шерстке, или молчи или по шерстке. А я ее жалею, ой, Пашенька, как же я ее жалею, дуру свою непутевую, она ж совсем у меня, глупенькая, спилась. И мужики у нее самая шваль… с пьяного угла все. А начнешь говорить что: «заткнись», да дура, ну и нецензурщина, других слов у нее для матери нет. А я терплю. Потому — куда денешься? Дочь на улицу не прогонишь.
ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Как же это ты ее проглядела?
ВЕРА ИВАНОВНА. А как проглядела. Весь день, бывало, на работе. Что она, как? Со школы придет, все одна, ничего не знаешь. Постарше стала, заленилась, смотрю — двойки да тройки, школу стала пропускать, как вечер — так на улицу. Ну, а на улице — известно что. Мат, да курево, да пьянки. Я уж и бить пробовала. Так она мне… сдачи дала, кому сказать — так стыдоба. Дочка матери в волоса вцепилась и давай мутузить. С тех пор я ее не трогаю, живет своим умом, как хочет… В пятнадцать лет аборт сделала. Ну? Что ты с них хочешь? Я уж с ней и лаской, и все… нет, как волчонок, я уж до чего дошла, в церковь стала ходить к батюшке, ну, отслужили мы молебен, вроде ничего, подутихла малость, училище кончила на парикмахера, работать пошла, я уж на цыпочках хожу, каждый день бегаю к Николаю Угоднику свечи ставить. А потом как закрутилась!.. Спуталась, сперва с одним, да женатым, да снова аборт и пошло-поехало. Столько детишек в себе сгубила, так это и не сосчитать, а ведь это все, батюшка говорит, убийства. Я уж молюсь, так молюсь за нее. Уж не знаю, как ее Господь- то, простит ли? Алешеньку нашего случайно родила, это уж она проглядела. Сперва и брать-то его из роддома не хотела, ну, тут уж я ей всыпала, если, говорю ты, паскудина такая, ребенка своего здесь бросишь, я тебя своими руками придушу, из дому выгоню, пропадай под забором, сука поганая, прости, Господи!.. (Пауза.) А вот видишь, как нас Господь наказал, Алешенька-то у нас без ножек остался, после полиомиелита.
ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ. Да что ты!..
ВЕРА ИВАНОВНА. Ему уж восьмой годик пошел, а он все в креслице сидит. А какой мальчик золотой! Какой умненький мальчик! Я уж все сердце надорвала. Умри я, что с ним будет? Пропадет. Сгноят его в инвалидных домах.