Василиса Тихоновна. Видишь ли, у меня тоже накопилось много неприятных вопросов к Творцу!
Афанасий Павлович. Не богохульствуй, Василиса! Лучше обрати внимание на всю эту атрибутику: тройное дубль «В» — «World Waid Web» — что дословно переводится как «паутина шириной в мир» или «глобальная мировая паутина». Помнишь, где впервые упоминается дубль «В»? Это же Булгаков, знак Воланда!
Василиса Тихоновна. Вот-вот. А тут дубль «В» повторяется аж три раза подряд… (Неожиданно.) Что на мой взгляд совершенно справедливо — у каждой уважающей себя женщины должен быть СВОЙ СОБСТВЕННЫЙ ДОМАШНИЙ ВХОД В АД! (Оставляет оторопевшего Афанасия Павловича, нежно гладит рукой монитор компьютера.) А Володарский, насколько я помню из курса школьной истории, это псевдоним одного старого заслуженного меньшевика. Добавить к нему букву «Н», «О» поменять на «А» и мы опять получим…
Афанасий Павлович. Мне это никогда не приходило в голову!
Василиса Тихоновна. А мне только стукнуло. Это оттого, наверное, что у меня имя тоже на «В»!
Афанасий Павлович. Теперь я вспоминаю: настоящая фамилия Александра Ивановича когда-то тоже была другой. Ка… Па… какая-то очень простая, но не помню, хоть убей! Под псевдонимом «Володарский» он писал в университетскую многотиражку, как мы тогда полагали — вследствие своей неуемной революционности. Интересно другое: ты становишься совершенно неотразима, Василиса, когда богохульствуешь! И я тебя понимаю: если бы все это вдруг ДЕЙСТВИТЕЛЬНО оказалось возможным! (Подходит, обнимает Василису Тихоновну.)
Василиса Тихоновна (прижимаясь к Афанасию Павловичу). Это ведь совсем недурная мысль — попробовать В САМОМ ДЕЛЕ изменить мир!
Афанасий Павлович. Но только — как мысль! Поэтому прошу тебя: отнесись к ней критически!
Василиса Тихоновна. А ты считаешь, что в нашей жизни по-настоящему ничего нельзя изменить? Например, какая женщина не захочет быть счастливой, красивой, не захочет счастья своей семье и своим детям?
Афанасий Павлович. Я тебя не понял!.. Ты о чем?.. (После паузы.) Знаешь, пожалуй, что…
Василиса Тихоновна. Что?
Афанасий Павлович. От греха подальше… отдай-ка ты мне ключ от компьютера!
Василиса Тихоновна. Не дам. Я об этом мечтала всю жизнь!
Афанасий Павлович. О ЧЕМ?
Василиса Тихоновна. Не знаю. (Неожиданно зло.) Отстань от меня, Афанасий!
Афанасий Павлович. А ад-то, по Достоевскому, может статься всего лишь навсего… банькой с пауками! Да. А по Сартру ад — это другие! Слышишь, Василиса? — ПРОСТО ДРУГИЕ ЛЮДИ! (Неожиданно начинает хохотать.) Молчу-молчу! Но только я все же тебя прошу: больше этого… ну, ты меня понимаешь… с моей женой по телефону не делать.
Василиса Тихоновна. Боишься? У нас в больнице одна смертельно больная старушка лежит и не умирает. Стонет, плачет, всех вокруг извела — и никак. И все время молится, чтобы Господь ее прибрал. А он, похоже, на нее — ноль внимания. А в больнице ни одной свободной койки! И очередь больных не меньше, чем на несколько месяцев даже для сотрудников! Выражаясь научно, бессмертие — это новая неизвестная науке болезнь! Кто все это придумал? И для чего? Кому это нужно? Вот это и есть, по-моему, настоящий ад!
В дверь стучат.
Афанасий Павлович (идет к двери, немного испуганно). Кто там?
Голос Маринки. Откройте, пожалуйста! Афанасий Павлович, это мы!
Афанасий Павлович открывает дверь. Заходит Маринка.
Маринка. Тетя Василиса, Димке плохо!
Василиса Тихоновна. Боже мой! Что случилось? Где он?
Маринка. На лестнице!
Василиса Тихоновна с Афанасием Павловичем выскакивают на лестницу и вводят, почти вносят на руках, Димку.
Василиса Тихоновна. Афанасий, дай свет!
Пока Афанасий Павлович копается на лестнице с пробками, Василиса Тихоновна возится с Димкой.