ЗЕНИН (спросонья). Отбой, отбой был. Прекратить разговор и хождение!
Выходит Гаркуша.
ГАРКУША (стучит в туалет). Юрий Витальевич, что с тобой? Плохо, да? Может, помочь проблеваться? Сунь два пальца — и всех делов, вмиг полегчает!
ИВАНОВ. Нет, нет! Мне хорошо! Мне очень хорошо! Мне никогда так не было хорошо!
ГАРКУША. Понял! (Уходит к себе.)
Из туалета, воровато озираясь, выбегает Дородных и скрывается у себя. Слышен звук спускаемой воды. Выходит, пошатываясь, Иванов.
ИВАНОВ. Никогда и ни с кем мне не было так хорошо. Что же теперь делать-то?!
Четвертое действие
На сцене — разгром после свадебного пиршества. Все еще спят. Из туалета с мучительными стонами выползает Зенин. Его голова обмотана мокрым полотенцем. Ему очень плохо.
ЗЕНИН. Кто-нибудь есть живой? Люди, помогите чем-нибудь! Никогда больше, никогда!
Появляется Лапин.
ЛАПИН. Что с вами?
ЗЕНИН. Голова болит.
ЛАПИН. Как говорила моя бабушка — голова болит, попе легче!
ЗЕНИН. Не издевайтесь, умоляю — анальгину!
Выходит Гаркуша, он тоже страдает.
ГАРКУША (Зенину). Это у тебя на контузию наложилось — вот и осложнение. Тут никакой анальгин не поможет — тут гомеопатия нужна. Сильно я в нее верю.
Проверяют с Лапиным бутылки.
ЛАПИН. Все пустые.
ЗЕНИН. Не может быть, посмотрите как следует!
ГАРКУША. Должно было остаться! Кира! (Стучит в женскую половину.) Кира!
РЕБЕЗОВА (из спальни). Чего тебе не спится?! Вот неугомонный!
ГАРКУША. Спирт у тебя остался?
РЕБЕЗОВА. Отвяжись, дай поспать хоть немного!
ГАРКУША. Жорес помирает!
ЗЕНИН. Плохо мне, Кира! Помоги, голубушка!
РЕБЕЗОВА. Господи, что с ним?! Я сейчас!
Зенин подвывает для большей жалости. Выскакивает полуодетая Ребезова.
РЕБЕЗОВА (Лапину). Я же отложила на утро! Куда вы смотрели, тамада несчастный?! (Зенину.) Идем, милый, что-нибудь придумаю. (Ведет Зенина на женскую половину.)
ДОРОДНЫХ. Куда вы прете, я голая!
РЕБЕЗОВА. Да перестань ты, ему сейчас все равно, он ничего не видит!
Зенин продолжает периодически подвывать.
ГАРКУША. Надо выходить наверх.
ЛАПИН. Легко сказать.
ГАРКУША. Пошли инструменты искать, замок здесь дерьмо и петли сопливые.
ЛАПИН. Что ж ты раньше-то молчал?!
ГАРКУША. А на хрена мне это было? Плохо тебе здесь, что ли? Все надо делать вовремя. Пошли! (Уходят на свою половину.)
Одеваясь на ходу, появляется Дородных. Навстречу ей из мужской половины выходит Иванов. Несколько мгновений они стоят, затем неистово бросаются в объятия друг друга.
ДОРОДНЫХ. Пусти, увидят же!
ИВАНОВ. Плевать! (Снова целуются.) Идем в туалет, скажем, что зубы чистили вместе!
ДОРОДНЫХ. Потерпи, милый, все будет твое! (Целуются.)
ИВАНОВ. Не могу, сойду с ума!
ДОРОДНЫХ. Я вылечу тебя, милый! Я такое хорошее успокоительное!
Продолжают целоваться. Выходит Ребезова, деликатно кашляет. Влюбленные не замечают ее.
РЕБЕЗОВА. И эту туда же. Юрий Витальевич, отпустите же ее, люди увидят!
ИВАНОВ. Плевать, война все спишет!
РЕБЕЗОВА. Это вам плевать, а люди не слепые. Идите, идите куда шли!
Иванов, пошатываясь, уходит в туалет.
РЕБЕЗОВА. Ну, Ленка, ты и стерва. Добилась-таки своего!
ДОРОДНЫХ. Я люблю его.
РЕБЕЗОВА. Еще бы — доктор наук. Брось и думать!
ДОРОДНЫХ. А мне плевать, что он доктор! Он мой, он мой! Я люблю его как мужчину! Господи, как я его люблю!
РЕБЕЗОВА. Откуда ты знаешь его как мужчину?
ДОРОДНЫХ. Знаю. Он лучше всех — и в науке, и в любви! Он мой! (Внезапно ей становится плохо.) Ой, плохо мне, ой, плохо. Тошнит! Умру, тошнит!
РЕБЕЗОВА. Юрий Витальевич! Выходите, Лене плохо!
Иванов открывает дверь туалета. Мимо него проскакивает Дородных. Слышны звуки рвоты. Появляются Лапин и Гаркуша, вооруженные различными инструментами.