САША. Ах, мама. Это совсем меня сейчас не занимает. Как можно сейчас говорить о звукопроницаемости?
МАМА (значительно). Что он за человек, Шура?
САША. Ах, мама, если бы я знала! Да и разве можно узнать человека за десять дней? Какие-то люди открываются сразу, какие-то постепенно. Это все так индивидуально… Возможно, то, что я вижу в нем, это только одна какая-то его грань…
МАМА. Шура! Как вы познакомились? Его кто-то представил?
САША. Ну кто сейчас кого представляет? Да и какое это имеет значение?
МАМА. Но, я надеюсь, это не уличное знакомство?
САША. Нет, мы познакомились на именинах у Бедхудова.
МАМА. Так он знакомый Бедхудова?
САША. Да.
МАМА. И был им приглашен? Это говорит в его пользу. Бедхудов… (Вздыхает.) Впрочем, я всегда говорила тебе: если бы ты вела себя умнее…
САША (вскакивает). Мама! Не смей об этом говорить.
МАМА (торопливо). Хорошо. Мы не будем об этом говорить. Но бескомпромиссность еще никому не приносила счастья.
САША (угрожающе). Мама! Я прошу тебя…
МАМА. Хорошо. Мы не будем об этом говорить.
Пауза.
Как его зовут?
САША. Павлик Фарятьев.
МАМА. Фарятьев? Он осетин?
САША. Осетин? Почему?
МАМА. Мне почему-то показалось, что в нем есть нечто восточное. А почему ты его зовешь так интимно: Павлик?.. Шура?! Между вами ничего не было?
САША. Боже мой! Мама, это, наконец, безумие какое-то, я же не ребенок.
МАМА. Хорошо, это, в конце концов, твое дело, я далеко не мещанка, и ты меня не можешь обвинить в узости взглядов, я смотрю на вещи трезво — такова жизнь. Но скоропалительные связи…
САША. Мама! Все! Я больше не скажу ни слова.
МАМА. Хорошо, я молчу. А чем он занимается?
САША. Он зубной врач.
МАМА. Протезист?
САША. Яне знаю таких тонкостей. Зубной врач.
МАМА. Знаешь, Шурочка, это говорит в его пользу: туберкулез человек может перенести на ногах, а с зубной болью он побежит к дантисту.
САША (ходит из угла в угол). Ах, мама, ну неужели ты не понимаешь, до какой степени это все мне не интересно? Важно другое. Важно то, подлинное ли это чувство, эта его любовь ко мне, или же это все несерьезно. Возможно, это просто его фантазия. Возможно, он вообще легкомысленный человек.
МАМА. Да. Безусловно. Если чувства нет, то не о чем говорить.
Хлопает входная дверь. Появляется худенькая девушка лет шестнадцати.
ДЕВУШКА. Привет! (Проходит в другую комнату.)
МАМА (трагически, речитативом). Любовь! Чего ты добиваешься? Ответь мне! Чего ты добиваешься? Ты хочешь, чтобы у меня было кровоизлияние в мозг, или ты хочешь, чтобы я немедленно телеграфировала отцу? Я к тебе обращаюсь, Любовь!
Люба появляется в дверях.
ЛЮБА. А в чем дело?
МАМА. Когда закончились уроки и который сейчас час? Где ты была?
ЛЮБА. Нигде я не была.
МАМА. Чем ты занималась?
ЛЮБА. Ничем я не занималась.
МАМА. До чего мы так дойдем? Я тебя скрашиваю! До чего?
ЛЮБА. Ни до чего. Успокойся ты.
МАМА. С кем ты была?
ЛЮБА. Ни с кем я не была.
МАМА. Как? Ну а что же было все это время? Шурочка, дай мне валидол.
Люба молча выходит в кухню.
До чего мы так дойдем, Люба? Ты подумала, до чего мы так дойдем? Я позвоню учительнице. (Тихо и спокойно.) Безусловно, Шура, если чувства нет… Но почему ты думаешь, что его нет? У тебя есть основания не верить Павлу?
САША. Не знаю, мама. Я ничего не знаю. Если бы я могла заглянуть в будущее…
МАМА. А ты загляни в прошлое. Послушай меня, ты загляни в его прошлое. Человек, в общем, живет ритмично, даже импульсы ритмичны. Если в его прошлом есть что-то порочащее его…
САША. Ну как я могу это узнать?..
МАМА. Ты удивительно наивна. Он знаком с Бедхудовым. Бедхудов очень проницательный человек… Если тебе неудобно, я могу сама поговорить с ним, тонко, деликатно. В бестактности ты меня упрекнуть не можешь.
САША. Не смей даже думать об этом! Слышишь! Я запрещаю тебе! Ты хочешь довести меня до петли? Все! Закончим этот разговор, никакого Фарятьева нет и не будет. Ты понимаешь? Я уже все решила, и забудь о нем.