Павел молчит.
Ну ты подумай. Сразу это кажется неприемлемым, но если ты представить себе однотонный бисер, матовый… Ну ты подумай, подумай.
ПАВЕЛ (задумчиво). Тетя, посмотри на меня внимательно и скажи, есть во мне что-то, ну хоть что-нибудь такое, что могло бы привлечь… Нет, хотя бы пробудить симпатию ко мне?
ТЕТЯ (смеется). Я понимаю, Павлуша, ты намекаешь на то, что бисер тебе противопоказан… Но, в конце концов, это не так важно. Самое главное, Павлуша, что, когда я прочитала ее письмо, я почувствовала боль и одновременно радость. Я приняла правильное решение…
ПАВЕЛ (решительно). Тетя, я говорил тебе, что сегодня необыкновенный день. Бывают такие дни, когда ты и людей, и явления воспринимаешь как бы под другим углом зрения. Понимаешь? И себя тоже.
ТЕТЯ. Ты абсолютно верно все понял. Я посмотрела на свою жизнь глазами другого человека, и я все решила. Как бы ты ни возражал, Павлинька, я сделаю по-своему. Все трудности, связанные с этим, я беру на себя. Соня переедет к нам. Мы обменяем ее комнату на одну комнату, а потом две и одну на три комнаты. А пока будет производиться обмен, она переедет к нам, мы будем жить с ней в одной комнате.
ПАВЕЛ (ошеломлен). Как?
ТЕТЯ. Вот так. Вот так, Павлуша. Она одинока. Она несчастный человек. В конце концов, и мы должны что-то сделать для нее, искупить свое невнимание.
ПАВЕЛ (испуганно). Нет, подожди, нельзя же так сразу это решать. Я ведь еще… Ты не знаешь…
ТЕТЯ. Нет, я все знаю. Я знаю, что на это трудно решиться, но я ей уже написала.
ПАВЕЛ (встает). Написала?
ТЕТЯ. Да, написала.
ПАВЕЛ. А как же я?
ТЕТЯ (встает). Подожди, Павлик. До сих пор мне казалось, что мы отлично понимаем друг друга. Неужели мой рассказ не дошел до твоего сердца? Ты ничего не понял?
ПАВЕЛ. Я все понял, но ты же не выслушала меня. Как ты могла написать?.. И ты уже отослала письмо?
ТЕТЯ (голос ее дрожит). Отослала. Ты ничего не понял, Павлуша. Я тебе рассказала о смерти Зузенко, о смерти старого человека, а он был не так одинок, как Соня. У него погиб сын, развелась дочь и работы было много — вот и все, но сердце из-за постоянных бед и неприятностей — оно фрустируется, раскалывается. Сначала дает трещинку, как чашка, а потом раскалывается пополам, и человек умирает от постоянной фрустации Зузенко умер. Умерла мама. Пусть поздно, но должна же я подумать о Соне.
ПАВЕЛ. Тетя, подожди!
ТЕТЯ. А чего ждать?
ПАВЕЛ. Но я ведь женюсь, тетя…
Пауза.
ТЕТЯ (медленно садится). Павлик?! Как женишься?!
ПАВЕЛ (садится). Я люблю ее, тетя, но я боюсь, она откажет мне.
ТЕТЯ (бессмысленно). Откажет? Тебе?
ПАВЕЛ (пытаясь улыбнуться). Конечно мне. Это не так трудно — отказать мне.
ТЕТЯ (встрепенувшись). Ты женишься? Ты женишься, Павлик?
ПАВЕЛ. Конечно женюсь, тетя, если она согласится.
ТЕТЯ. Ну да. Ну да.
Пауза.
Извини меня, Павлуша. Что-то придумываешь себе, сочиняешь… А это все так глупо, неприемлемо…
ПАВЕЛ (не слушая ее). Знаешь, раньше мне казалось, что я должен только работать. Мои наблюдения и заключения требуют двадцати четырех часов в сутки, — я ведь хочу закончить свой труд. И мне не нужно вознаграждения. Я уверен, что для этого я родился, это моя миссия.
ТЕТЯ. А теперь ты думаешь иначе?
ПАВЕЛ. Теперь я… Я люблю ее, тетя. Мы увиделись… И с тех пор я все время хочу быть с ней вместе, а когда я ее не вижу, я ужасно неспокоен, я становлюсь необъективен, даже несправедлив…
ТЕТЯ. О, это мне знакомо!..
ПАВЕЛ. И я не могу работать. Так что мне без нее нельзя.
ТЕТЯ. Ну что ж, Павлуша, видно, это — счастье. И она тебя тоже полюбит. Тебя нельзя не полюбить, И вы поженитесь. А я поплачу на вашей свадьбе… От радости. (Плачет.) Перемою посуду и уеду к Соне в Полоцк.
ПАВЕЛ. А как же я? Я не смогу без тебя, тетя. Я так привык. Я тебя тоже люблю.
ТЕТЯ. И я тебя люблю, Павлуша. Но людям нужно иногда расставаться, чтобы было о чем говорить и что вспоминать. Все к лучшему. (Встает, убирает со стола посуду.) А когда у вас родится дочь или сын, тут вам опять пригодится старая тетка.