– Что это такое? – спросил Энтони.
На бумаге был написан адрес, больше ничего.
– Он уронил это, – сказал Борис. – Я несу это хозяину.
– Кто уронил?
– Иностранный джентльмен.
– Но зачем это мне?
Борис с упреком посмотрел на него.
– Ладно, ладно, можете быть свободны, – разрешил Энтони. – Я занят.
Борис поклонился, по-военному развернулся и зашагал прочь. Энтони подошел к Вирджинии, засунув в карман клочок бумаги.
– Что ему надо? – полюбопытствовала она. – И почему вы называете его псом?
– Потому что он ведет себя как верный пес, – ответил Энтони. – В прошлой жизни он, наверное, был охотничьей собакой. Он только что принес мне обрывок письма, которое, как он сказал, уронил иностранный джентльмен. Скорее всего, имея в виду Лемуана.
– Наверное, – неохотно согласилась Вирджиния.
– Он повсюду ходит за мной по пятам, – продолжал Энтони. – Как телохранитель. И почти ничего не говорит. Просто преданно смотрит на меня большими круглыми глазами.
– А может быть, он имел в виду Айзекстайна? – предположила Вирджиния. – Айзекстайн почему-то очень похож на иностранца.
– Айзекстайн? – Энтони поморщился. – А он-то здесь при чем, черт возьми?
– Вы жалеете, что ввязались во все это? – спросила вдруг Вирджиния.
– Жалею? Вовсе нет. Мне нравится. Я всю жизнь любил трудности. Может быть, сейчас их несколько больше, чем я предполагал.
– Но теперь все трудности позади, – сказала Вирджиния, удивившись серьезности его тона.
– Не совсем.
Какое-то время они шли молча.
– Есть люди, – нарушил молчание Энтони, – которые не признают сигналов. Обычно машинист при виде красного света или замедляет ход, или останавливает поезд. Вероятно, я рожден дальтоником. Увидев красный свет, я ничего не могу с собой поделать и продолжаю нестись вперед. Сами понимаете, ничем хорошим это не кончается. И поделом! На дороге такие шутки опасны!
Он говорил очень серьезно.
– Вероятно, – сказала Вирджиния, – вы в своей жизни немало рисковали?
– Почти всегда… Разве что в брак не вступил!
– Звучит довольно цинично!
– Я не хотел. Брак в моем понимании был бы самой крупной авантюрой в моей жизни.
– Это мне нравится! – покраснев, заметила Вирджиния.
– Есть только один тип женщины, на которой я хотел бы жениться. Это женщина, чей образ жизни не имеет ничего общего с моим. И что же прикажете делать? Принять ей мой образ жизни или мне – ее?
– Если она вас любит…
– Сентиментальность, миссис Ревел! Вы и сами это понимаете! Любовь – это не наркотик, позволяющий уйти от окружающей среды. Если вы считаете, что это так, мне вас жаль! Любовь – это нечто большее, чем наркотик! Как, вы думаете, чувствовали себя король и его актрисуля, прожив в браке год-другой? Не жалела ли она о своих лохмотьях, босых ногах и беззаботной жизни? Держу пари, что жалела! Было бы им лучше, если бы он ради нее отказался от короны? Тоже нет. Уверен, из него получился бы очень плохой нищий! А ни одна женщина не уважает мужчину, если он что-то плохо делает.
– Вы влюбились в нищенку, мистер Кейд? – тихо спросила Вирджиния.
– У меня другой случай, но принцип тот же!
– И нет никакого выхода?
– Выход есть, – грустно ответил Энтони. – Согласно моей теории, можно получить все, что желаешь, но только за определенную цену. Вы знаете, какова эта цена в девяти случаях из десяти? Компромисс! Ужасная вещь компромисс, но, когда приближаешься к среднему возрасту, он необходим. Сейчас такая проблема возникла и передо мной. Чтобы получить женщину, которую я люблю, я бы даже согласился поступить на постоянную работу!
Вирджиния рассмеялась.
– Знаете, а я ведь учился ремеслу!
– Но бросили его?
– Да.
– Почему?
– Из принципа.
– Скажите пожалуйста!
– Вы совершенно необыкновенная женщина, – вдруг произнес Энтони, повернувшись и посмотрев ей в лицо.
– Почему?
– Вы можете удержаться от лишних вопросов!
– Это потому, что я не спросила вас, каково же было ваше ремесло?
– Именно.
Они снова замолчали, приближаясь к дому и вдыхая чудесные ароматы цветов.
– Мне кажется, вы отлично понимаете, когда в вас влюблен мужчина! – нарушил молчание Энтони. – Полагаю, вам до меня, да и до других здесь, нет никакого дела, но, господи, как бы я хотел, чтобы вы обратили на меня капельку внимания!
– Думаете, вам это удастся? – тихо спросила Вирджиния.
– Вероятно, нет, но я буду очень стараться!
– Вы жалеете, что встретились со мной? – вдруг спросила она.
– Господи, нет! Это еще один красный сигнал! Увидев вас впервые, там, на Понт-стрит, я понял, что меня ждет что-то, что причинит мне боль, как неудачная шутка! На меня произвело впечатление ваше лицо… лишь ваше лицо! В вас ощущается какая-то магия! У некоторых она тоже есть, но я никогда не встречал женщин, которые обладали бы ею в той же мере, что и вы. Полагаю, вы выйдете замуж за процветающего и респектабельного человека, а я вернусь к своей беспутной жизни! Но прежде чем навсегда уйти, клянусь, я хоть раз вас поцелую!
– Вы не можете сделать этого прямо сейчас, – мягко возразила Вирджиния. – Из окна библиотеки за нами наблюдает суперинтендант Баттл!
Энтони посмотрел на нее.
– Вы настоящая дьяволица, Вирджиния, – к ее удивлению, заявил он, – но… очень симпатичная дьяволица! – Он легкомысленно помахал рукой суперинтенданту Баттлу. – Поймали сегодня кого-нибудь из преступников, Баттл?
– Пока нет, мистер Кейд!
– Звучит обнадеживающе!
Баттл с проворством, удивительным для внешне столь флегматичного человека, выпрыгнул из окна библиотеки и подошел к ним.
– Ко мне приехал профессор Уинвуд, – шепотом сообщил он. – Сейчас он расшифровывает письма. Хотите посмотреть, как он работает?
Таким тоном обычно объявляют о каком-нибудь экзотическом зрелище. Получив утвердительный ответ, он подвел их к окну и предложил залезть в комнату.
За столом перед разбросанными письмами сидел маленький рыжеволосый человечек средних лет, с невероятной скоростью строча что-то на листе бумаги. Он раздраженно ворчал и время от времени почесывал нос, пока тот не приобрел цвет его волос.
Наконец он поднял голову:
– Это вы, Баттл? И я вам понадобился для того, чтобы расшифровать этот бред? Да это под силу даже младенцу! Двухлетний ребенок сделает это в уме! Где тут шифр? Все ясно с первого взгляда, приятель!
– Я рад, профессор! – кротко произнес Баттл. – Но мы, по-видимому, не так умны, как двухлетние дети!
– Да тут и не надо особого ума, – огрызнулся профессор. – Это самый обычный шифр. Вы хотите, чтобы я расшифровал всю связку? Это долгая работа. Она требует лишь усердия и внимания и абсолютно никакого интеллекта. Я расшифровал одно, которое написано в Чимнизе и которое вы назвали самым главным. Остальные могу захватить с собой и поручить работу своим помощникам. У меня действительно нет времени. Я сейчас работаю над трудной задачей и не хочу отвлекаться на пустяки!
В его глазах чуть заметно сверкнули искорки.
– Хорошо, профессор, – согласился Баттл. – Мне очень жаль, что потревожили вас из-за такой мелочи. Я все объясню мистеру Ломаксу. Нам хотелось поскорее расшифровать именно это письмо. Вероятно, лорд Катерхэм пригласит вас остаться на ленч.
– Никакого ленча, – подпрыгнул от возмущения профессор. – В середине дня здоровому человеку нужен один банан, тост и стакан воды.
Он взял свое пальто, висевшее на спинке стула. Баттл проводил его, и вскоре Энтони с Вирджинией услышали звук отъезжающей машины.
Баттл вернулся в комнату. В руках у него была половинка листа бумаги, переданная ему профессором.
– Он всегда такой, – заметил Баттл, имея в виду профессора. – Всегда куда-то спешит. Но умен необыкновенно! Да, так вот в чем суть письма ее величества. Хотите взглянуть?
Вирджиния торопливо протянула руку; Энтони читал, заглядывая через ее плечо. Он помнил длинное послание, дышащее страстью и отчаянием. Гений профессора Уинвуда превратил его в обычное деловое сообщение.