— Цирцея, — вполголоса произнес Пуаро.
— Да, Цирцея! Я вынужден это признать. Гордиться здесь нечем, но что мне оставалось делать?
Немного помолчав, он продолжал:
— Я хочу быть откровенен с вами. Зачем что-то от вас скрывать? Я был безумно влюблен в эту женщину. Любила ли она меня? Я не знаю. Она говорила, что да, но на мой взгляд, она принадлежала к той категории женщин, которые, завоевав мужчину, теряют к нему интерес. Я был предан ей душою и телом. И она это знала. Сегодня утром, найдя ее лежащей мертвой на гальке, я словно получил удар кулаком между глаз. Все вокруг меня закружилось, как при нокауте!
— А теперь? — спросил Пуаро.
— Теперь? — переспросил Патрик, не отводя взгляда. — Я рассказал вам всю правду, и мне хотелось бы знать, в какой мере мой рассказ должен быть предан огласке. Ведь никакой связи со смертью Арлены здесь нет. Следует ли доводить эту историю до сведения каждого? Я прошу не столько из-за себя, сколько из-за жены. Это нанесет ей страшный удар…
Опустив глаза, он продолжал:
— О, я знаю, вы мне скажете, что я должен был обо всем этом подумать раньше. И вы будете правы! Вы сочтете меня двуличным человеком, но тем не менее — это чистая правда, — я люблю свою жену. Я ее очень люблю. Арлена была для меня любовной авантюрой, безумием, которое иногда одолевает мужчин!… Единственная женщина, которую я действительно люблю — это Кристина! Я скверно поступил с ней, но даже в самые худшие моменты только она и была для меня важна!
Он вздохнул.
— Я сказал вам правду… Я так хотел бы, чтобы вы мне поверили!
Его голос и все его поведение дышали искренностью.
— Я верю вам, — проговорил Пуаро.
Патрик посмотрел в глаза маленькому человечку и просто ответил:
— Спасибо.
Полковник Уэстон старательно прочистил горло.
— Вы можете быть уверены, мистер Редферн, что изо всей этой истории мы возьмем на заметку лишь то, что непосредственно касается нашего расследования. Если чувства, которые вы питали к миссис Маршалл, не играют в нашем деле никакой роли, мы оставим их в стороне и не будем заводить о них разговор. К сожалению, вы, кажется, не отдаете себе отчет в том, что… интимность ваших отношений с миссис Маршалл, видимо, оказала непосредственное влияние на ее судьбу. Может быть, в ней-то и кроется причина преступления.
— Причина?
— Ну да, мистер Редферн, причина. Вы утверждаете, что капитан Маршалл ничего не знал. А вообразите себе, что он знал?
— Не хотите же вы сказать, что узнав о моих отношениях с его женой, он ее убил?
— Это предположение не пришло вам в голову? — строгим голосом спросил Уэстон.
Редферн опустил голову.
— Нет, — ответил он. — Это не пришло мне в голову. Маршалл такой необычайно спокойный человек, что… Нет, мне это кажется невозможным!
Уэстон задал следующий вопрос:
— Какую позицию занимала миссис Маршалл по отношению к своему мужу? Опасалась ли она, что он узнает о вашей связи? Или это было ей безразлично?
— Она делала все, чтобы он ничего не знал.
— Боялась ли она его?
— Боялась?.. Я уверен, что нет!
Пуаро вмешался в разговор.
— Простите меня, мистер Редферн, если я задам вам нескромный вопрос, но он может оказаться нам полезен. Вы никогда не думали о разводе?
— Никогда. Я вам уже сказал, что я люблю Кристину. Что касается Арлены, то эта мысль, я уверен, никогда не приходила ей в голову. Ее брак давал ей преимущества от которых она никогда бы не отказалась. Ведь Маршалл… как бы выразиться… не просто кто-нибудь. Он благородный и богатый человек.
По его лицу скользнула горькая усмешка.
— Я же был для нее только развлечением, стоящим отнюдь не на первом месте… способом приятно провести время, не больше! Я понял это с самого начала, но, как ни странно, это ничего не изменило в моих чувствах…
Он умолк и задумался.
— Мистер Редферн, было ли у вас сегодня утром назначено свидание с миссис Маршалл? — вернул его к действительности Уэстон.
— Нет, — ответил он, овладев собой. — Обычно мы встречались на пляже во время купания.
— Вы удивились, не увидев ее?
— Да, очень. Я не понимал, где она могла быть.
— Как вы объяснили себе ее отсутствие?
— Я не знал, что думать. Вот я и остался на пляже, надеясь, что она появится с минуты на минуту.
— Если у нее была назначена встреча с кем-то, вы можете представить себе, с кем?
Он отрицательно покачал головой.
— Где вы встречались с миссис Маршалл, когда у вас были свидания?
— Чаще всего у Чайкиной скалы. Это спокойный уголок, и после обеда там тень.
— И больше нигде? Например, в бухте Гномов?
— Нет. Пляж бухты Гномов очень открытое место, с лодки его видно, как на ладони. Мы же не хотели привлекать к себе внимание. По утрам мы никогда не встречались. После обеда — это другое дело: люди отдыхают, разбредаются кто куда, никто не знает, что делают остальные и где они. После ужина, если выдавался хороший вечер, мы ходили гулять по разным уголкам острова…
— Я знаю, — почти невольно вырвалось у Пуаро.
— Одним словом, — заключил Уэстон, — вы ничего не можете сказать нам о том, что привело миссис Маршалл в бухту Гномов.
— Я не имею об этом ни малейшего представления. Столь ранее появление так на нее не похоже!
— Были ли у нее знакомые поблизости?
— Насколько мне известно, нет. Я даже уверен, что нет.
— А теперь, мистер Редферн, я попрошу вас напрячь память. Вы встречались с миссис Маршалл в Лондоне, значит, вы видели кое-каких ее знакомых. Был ли кто-нибудь из них ею обижен? Кто-нибудь, кого вы, например, вытеснили из ее сердца?
Патрик немного подумал.
— Честно говоря, я никого не помню.
Пальцы полковника постукивали по столу.
— Ну что ж! — сказал он. — По всей видимости, у нас есть три возможных варианта. Во-первых, неизвестный убийца, какой-нибудь маньяк, находившийся неподалеку… Конечно, это довольно маловероятное предположение…
— И тем не менее, — тотчас же откликнулся Редферн, — это самое правдоподобное объяснение!
— Я тоже не верю в убийство с целью ограбления. Место это труднодоступное. Преступнику пришлось бы перейти дамбу, пройти перед отелем, пересечь остров и спуститься на пляж по лестнице. Правда, он мог добраться туда и на лодке, но в обоих случаях он оказался там не случайно. Он сделал это преднамеренно.
— Вы говорили о трех возможностях, — напомнил Редферн.
— Гм… да. На острове ведь есть два человека, у которых могло быть основание убить Арлену Маршалл. Первый — это ее муж. А второй — ваша жена…
Патрик подскочил на стуле.
— Моя жена? Уж не хотите ли вы сказать, что моя жена замешана в этом деле?
Он встал и от волнения стал заикаться.
— Это… это безумие!.. Чтобы Кристина… Да это немыслимо! Невообразимо! Вернее, это просто смешно!
— Тем не менее, ревность может явиться серьезным поводом для такого поступка. Ревнивые женщины теряют над собой контроль…
Редферн горячо встал на защиту жены.
— Другие, может быть, но не Кристина! Какой бы несчастной она себя ни чувствовала, она не из тех, кто… Да она просто неспособна на насилие!
Эркюль Пуаро с удовольствием отметил про себя, что слово «насилие», недавно непроизвольно сорвавшееся с уст Линды в разговоре о Кристине, было на этот раз произнесено Редферном. И он опять подумал, что оно было удачно выбрано.
— Нет-нет, — продолжал Патрик свою пламенную речь, — это предположение абсурдно. Арлена была вдвое сильнее Кристины. Я не уверен, что у Кристины хватит сил, чтобы задушить котенка, и я совершенно убежден, что она никогда не одолела бы такую сильную и энергичную женщину, как Арлена! К тому же, Кристине ни за что не удалось бы спуститься по лестнице, ведущей в бухту. У нее со второго пролета закружилась бы голова. Нет, об этом и речи быть не может!
Полковник Уэстон машинально дергал себя за мочку.
— Если рассматривать вещи под таким углом, то я согласен с вами: эта гипотеза наталкивается на серьезные препятствия. Но ведь первое, что мы должны принимать во внимание, это повод…