— Тебе не стоит говорить такие вещи, Джозефина.
— Почему? Они же любовники.
— Ты не можешь судить об этом.
— Очень даже могу. Они пишут друг другу любовные письма.
— Джозефина! Откуда ты это знаешь?
— А я их читала. Ужасно слюнявые письма. Но Лоуренс вообще слюнтяй. Он побоялся идти на войну и работал кочегаром в госпитале. А во время бомбежек он просто зеленел от страха — нет, по правде зеленел. Мы с Юстасом страшно веселились по этому поводу.
Пока я соображал, что следует отвечать в таких случаях, с улицы донесся шум подъезжающей машины. В мгновение ока Джозефина оказалась у окна и расплющила о стекло вздернутый носишко.
— Кто это? — спросил я.
— Мистер Гэйтскилл, дедушкин поверенный. Должно быть, насчет завещания.
Возбужденно дыша, Джозефина бросилась из комнаты — безусловно, для возобновления своей детективной деятельности.
В гостиную вошла Магда Леонидис и, к великому моему удивлению, приблизилась ко мне и взяла меня за руки.
— О Боже! — произнесла она. — Какое счастье, что вы еще не уехали! Присутствие мужчины иногда просто необходимо.
Она отпустила мои руки, подошла к стулу с высокой спинкой, чуть подвинула его, мельком глянула на себя в зеркало, потом взяла со стола эмалированную шкатулку и так стояла, задумчиво открывая и закрывая ее.
Это была красивая поза.
В гостиную заглянула София и предостерегающе шепнула:
— Гэйтскилл!
— Знаю, — откликнулась Магда.
Через несколько секунд София вошла в комнату в сопровождении невысокого пожилого джентльмена, и Магда, отложив эмалированную шкатулку в сторону, направилась к ним навстречу.
— Доброе утро, миссис Филип. Я, собственно, иду наверх. Тут возникло какое-то недоразумение с завещанием. Ваш муж написал мне, полагая, что завещание находится у меня. Со слов же покойного мистера Леонидиса я заключил: оно хранилось в его сейфе. Вы ничего об этом не знаете?
— О, завещание нашего дорогуши? — Магда широко раскрыла удивленные глаза. — Конечно, не знаю! Надеюсь, вы не считаете, что эта ужасная женщина наверху уничтожила документ?
— Ну-ну, миссис Филип, — поверенный укоризненно погрозил ей пальцем. — Не будем строить диких предположений. Вопрос просто в том, где ваш тесть хранил свое завещание.
— Но он отсылал документ вам… Это точно!.. После того как подписал его. Он сам говорил нам об этом.
— Как я понял, полиция уже ознакомилась с бумагами покойного мистера Леонидиса, — сказал мистер Гэйтскилл. — Я хотел бы перекинуться парой слов с инспектором Тавернером.
И поверенный вышел из гостиной.
— Дорогая моя! — воскликнула Магда. — Она наверняка уничтожила завещание! Я уверена в этом.
— Чепуха, мама. Бренда не стала бы совершать такой идиотский поступок.
— Это вовсе не идиотский поступок. Если завещание не найдется, она получит все.
— Ш-ш-ш… Гэйтскилл возвращается.
В гостиной снова появился Гэйтскилл в сопровождении инспектора Тавернера и Филипа.
— Со слов мистера Леонидиса я понял, — говорил Гэйтскилл, — что он положил завещание в свой сейф в банке.
Тавернер покачал головой.
— Я связывался с банком. У них нет никаких документов, принадлежащих мистеру Леонидису, за исключением нескольких ценных бумаг.
— Может быть, Роджер… Или тетя Эдит… София, позови их сюда, пожалуйста.
Но призванный на семейный совет Роджер Леонидис ничем не смог помочь.
— Просто бред какой-то! — заявил он. — Папа подписал завещание и совершенно определенно сказал, что собирается отправить его мистеру Гэйтскиллу на следующий же день.
— Если память не изменяет мне, — начал мистер Гэйтскилл, откидываясь на спинку кресла и прикрывая глаза, — двадцать четвертого ноября прошлого года я составил проект завещания согласно инструкциям мистера Леонидиса. Он его одобрил и вернул мне, после чего я переслал ему уже оформленное завещание на подпись. Примерно через неделю я осмелился напомнить мистеру Леонидису, что до сих пор не получил должным образом подписанного и заверенного завещания, и поинтересовался, не желает ли он внести в него какие-либо изменения. Мистер Леонидис ответил, что завещанием полностью удовлетворен, и добавил, что уже отослал подписанный и заверенный документ в свой банк.
— Совершенно верно, — горячо подтвердил Роджер. — Это было где-то в конце прошлого ноября, помнишь, Филип? Папа собрал всех нас как-то вечером и зачитал завещание.
Тавернер повернулся к Филипу Леонидису.
— Это совпадает с вашими воспоминаниями, мистер Леонидис?
— Да, — ответил Филип.
— Все это происходило в довольно торжественной обстановке. — Магда вздохнула с довольным видом. — Я всегда считала: связанные с завещаниями мероприятия очень драматичны.
— Мисс София?
— Да, — сказала София. — Я помню все точно.
— А каковы условия завещания? — спросил Тавернер.
Мистер Гэйтскилл собрался было ответить со свойственной ему обстоятельностью, но Роджер Леонидис опередил его:
— Условия завещания предельно просты. Поскольку Электра и Джойс умерли, их доля возвратилась к отцу. Сын Джойс, Уильям, погиб на войне в Бирме, и его деньги тоже вернулись к отцу. Филип с детьми и я — последние оставшиеся в живых Леонидисы. Папа оставил пятьдесят тысяч тете Эдит и сто тысяч плюс этот дом — Бренде. Все остальное делится на три равные части: одна — мне, другая — Филипу, а третья распределяется между тремя внуками поровну. Кажется, я все верно изложил, мистер Гэйтскилл?
— Да. В общих чертах это и есть условия завещания, которое я оставлял для мистера Леонидиса, — подтвердил мистер Гэйтскилл, несколько недовольный тем, что ему не дали говорить самому.
— Отец зачитал нам документ, — продолжал Роджер, — и спросил, есть ли у нас какие-нибудь замечания и возражения. Конечно, ни у кого никаких замечаний и возражений не было.
— У Бренды было замечание, — подала голос мисс де Хэвилэнд.
— Да! — с жаром подтвердила Магда. — Она говорила, что не может слышать, как ее милый Аристид говорит о смерти. Мол, у нее мурашки бегают от таких разговоров. И мол, после его смерти ей не нужны будут эти противные деньги.
— Традиционное для людей ее класса поведение, — сказала мисс де Хэвилэнд.
Это было жестокое и язвительное замечание. Внезапно я осознал, насколько сильно Эдит де Хэвилэнд не любит Бренду.
— Очень ясные и разумные условия, — сказал мистер Гэйтскилл.
— И что же случилось после того, как завещание было зачитано?
— После того как завещание было зачитано, папа подписал его, — сказал Роджер.
Тавернер подался вперед.
— Как и когда именно он подписал его?
Роджер оглянулся и призывно посмотрел на жену. Заговорила Клеменси. Все члены семьи, похоже, были довольны, что слово взяла именно она.
— Вы хотите знать, как все происходило, в мельчайших подробностях?
— Да, пожалуйста, миссис Леонидис.
— Мой свекор положил завещание на стол и попросил одного из нас — кажется, Роджера — позвонить в колокольчик. Роджер позвонил. Когда на звонок пришел Джонсон, свекор велел ему пригласить в гостиную Джанет Волмер, горничную. Когда Джонсон и Джанет вернулись, мистер Леонидис подписал документ и приказал слугам тоже поставить свои подписи.
— Все правильно, — вставил мистер Гэйтскилл. — Завещание должно быть подписано завещателем в присутствии двух свидетелей, которые после этого должны поставить на документе и свои подписи.
— И затем? — спросил Тавернер.
— Мой свекор поблагодарил слуг, и те покинули гостиную. Мистер Леонидис взял завещание, положил его в длинный конверт и сказал, что наутро отправит его мистеру Гэйтскиллу.
— Вы все подтверждаете точность этого рассказа? — инспектор Тавернер обвел взглядом присутствующих.
Все согласно закивали головами.
— Значит, завещание лежало на столе. Как далеко вы находились от стола?