Но может, это и хорошо. У чего-то нового всегда больше шансов на счастливый конец, чем у наспех склеенного старого.
– Готовы? – Кейман сбежал по ступенькам.
Оглядел нас и хмыкнул.
– Что-то вы легко оделись. Открою портал рядом с замком, придется прогуляться.
– С нами же огненный король, – напомнила я. – И бог стихий. Уж кто-то да согреет.
«Кто-то» Бастиана не устраивал, поэтому он на всякий случай взял меня за руку. Мы так и вывалились из портала, друг на дружку, а сверху прилетела Аннабет. И только Кейман с присущей ему хищной грацией вышел из сияющей дыры в пространстве так, словно переступил через порожек.
Отплевываясь от снега, я встала на ноги и тут же по колено провалилась в сугроб.
– А-а-ай! – Меня даже передернуло от мерзкого ощущения забившегося в сапог снега.
Он был не холодным, а обжигающим, острым. И всюду, куда хватало взгляда, сияла белизна. Она слепила, пугала бескрайностью, и светлый замок, словно созданный изо льда, ярко выделялся на белом покрывале.
Утопая в снегу, мы брели к дворцу, храня задумчивое молчание. Я бы много отдала, чтобы узнать, о чем в этот момент думали Крост и Бастиан, но они не спешили делиться сокровенным. А вскоре посторонние мысли и вовсе вылетели из головы, потому что, несмотря на видимую близость дворца ярла, дорога к нему оказалась непростой.
Я выдохлась, тяжело дышала и думала, может ли у богини колоть в боку от непомерных физических нагрузок и чем это грозит в будущем, когда мы буквально вползли по скользким лестницам во дворец. Здесь все было совершенно иначе: в Штормхолде город строили вокруг дворца и крепостной стены, город как бы обступал свое сердце – королевскую резиденцию. А здесь замок правителя словно обнимал небольшой городок: высокая ледяная стена надежно закрывала его жителей и от суровой северной погоды, и от потенциальных захватчиков.
– Акориону придется поставить войско на коньки, чтобы сюда явиться, – хмыкнул Бастиан.
Я представила толпу темных тварей на разъезжающихся в разные стороны лезвиях и фыркнула. А Крост не без труда открыл нам дверь.
– Странно, что нет стражи, дозорных, охраны, – сказала Аннабет. – Разве замок ярла не охраняют?
– Аннабет права, – откликнулся Кейман. – Это странно.
Казалось, что на Крайнем Севере не слишком уместно это выражение, но я все равно почувствовала, как похолодела. Акорион ведь не мог добраться до Фригхейма?
– Не мог?
– Они бы сообщили, – не очень уверенно сказал Бастиан.
Мы вошли во дворец, и я еще не успела ничего увидеть из-за спины Бастиана, но почувствовала атмосферу брошенного места. Специфический запах пыли и холода, гулко отдающиеся шаги Кеймана, рассеянный свет, льющийся через дыру в потолке.
По замку словно стреляли из пушек, а внутри он казался давно покинутым и мертвым. Природа, особенно такая суровая, как северная, быстро отвоевала человеческие территории. От некогда красивых витражей остались только осколки, они хрустели под ногами, а прежде изящные, выпиленные из удивительно красивого мрамора колонны были изъедены и испещрены неведомой магией, уничтожившей в этом месте жизнь.
– Это ведь не может быть он? – спросила я.
Голос прозвучал жалобно, с нескрываемой угасающей надеждой.
Невозможно уничтожить целое королевство, пусть и небольшое, за пару дней. У брата нет сил, нет союзников, нет тварей! Ничего!
Но он все еще бог, и он все еще очень силен.
Поднявшись по почти разрушенной лестнице, мы оказались в главном зале, где ярл наверняка принимал гостей, устраивал балы и приемы: в самом конце, на возвышении, стоял красивый ледяной трон. Совсем не вычурный, очень лаконичный и строгий.
– Вы тоже это видите? – спросила Аннабет.
Повернутый к нам спиной, трон скрывал чью-то фигуру.
Я ощутила повисшее в воздухе напряжение. И Кейман, и Бастиан в любую секунду были готовы сорваться с места. Бастиан выпустил мою руку, чтобы коснуться браслета с крупицами.
Сначала мое сердце пустилось в пляс, а к горлу подкатила тошнота – это был иррациональный ужас, основанный не на логике и разумности, а на воспоминаниях. Прежде чем здравый смысл взял верх, я успела представить, как выхожу из разрушенного замка ярла Фригхейма и на улице, под толщей снега, начинаю находить тела.