— Что по изменникам?
— Здесь все очень плохо. Против нас применяют какое-то новое умение, способность или еще что. Никакой магии, никакого воздействия на человека, никакого гипноза, но люди напрочь забывают некоторые моменты. Обнаружили это по чистой случайности. Если бы мой агент не пошел на нарушение правил, то так бы и оставались в неведении. Он после получения каких-то сведений направился единолично проверить их, но перед этим одному мальцу передал послание, чтобы тот доставил его к нам. В итоге он ничего не помнит, а мальчика проверял сам князь Воронцов. Не врет он. Позже князь работал с агентом, но ничего сделать не смог. К сожалению, мы даже предположить не можем, что это такое. Мы сумели выделить кланы, которые хотели бы смены императорской фамилии, но не сумели выделить первую скрипку. И нет веских доказательств их связи с нашими недругами за границей. Вот список. Кстати, благодаря Арэшхиллсу сюда попали некоторые фамилии, которых заподозрить в чем-либо мы не смогли бы.
И граф передал лист императору. Тот некоторое время читал, периодически проявляя на лице явное удивление. Глава внутренней службы безопасности даже мог назвать фамилии, которые его вызвали. После этого они начали обсуждение прилета Владыки и то, какие меры необходимо предпринять.
Глава 3
— Айви, ну что ты возишься со мной, как с тяжелобольным, — уже в который раз я задал эльфийке этот вопрос. — Сейчас вот еще одна сиделка придет.
Да, после того боя, когда я получил много легких ран и две смертельные, девушка держала меня в постельном режиме. Главным доводом было то, что я потерял много крови (точнее, она сказала, что почти всю), когда находился в состоянии неконтролируемой ярости. С ее слов, меня вытащили чуть ли не с того света. А я так после вскрика девушки вообще ничего не помню, хотя до этого контролировал свое состояние. Получается, что я снова сорвался, уничтожил своих противников и еще какого-то ментального мага. Вот по поводу последнего у меня существовали подозрения, что это тот, с которым я встретился, когда в дирижабле посетил княжну Голицину, но уверенности не было.
Кстати, после того боя я действительно чувствовал себя неважно, слабость была очень большая, хотя я и передвигался на своих двоих — правда, поддерживаемый эльфийкой. И, кстати, слабость проходит тяжело, а помогает лучше всего «капля жизни», которую применяет ко мне цесаревна. Айвинэль, кроме нее, больше никого из лекарей и целителей не пускает, мотивируя тем, что никому больше не доверяет.
— Всем привет, — впорхнув в комнату, совсем не аристократически поздоровалась с нами цесаревна. — Как ты себя чувствуешь?
Она создала «каплю жизни», и я почувствовал прилив сил, затем еще одну и еще. Сам же я тоже как-то создал ее, вот только эффект был почти нулевой. Наверное, все-таки правы девушки, которые держат меня в постельном режиме, так как организм мой не восстановился до конца, и нагружать магические канали чревато. А во второй половине дня к нам пришел очень интересный гость.
— Князь Михаил Илларионович Воронцов, — представился мужчина, вошедший в помещение.
Интересной была реакция цесаревны, которая буквально впилась в него своими прищуренными глазами. Айвинэль же не выказывала никаких эмоций: то ли владела ими в совершенстве, то ли не знала того, что было известно цесаревне.
— Раэш, я бы хотел поговорить с тобой наедине, — обратился он ко мне, но тут же посмотрел сначала на одну девушку, затем на вторую. — Девушки, вы позволите?
Айвинэль, бросив на меня взгляд а-ля «что ж поделать», сразу направилась к выходу. А вот ее подруга на секунду задержала свой взгляд на князе, потом резко повернулась и вышла следом. Да, как ни странно, девушки довольно легко подружились, часто болтая между собой о чем-то таком, что я не слышал. И ведь специально уходили в сторону. Айвинэль, прекрасно осведомленная о моем нечеловеческом слухе, знала расстояние слышимости, поэтому я и не мог ничего услышать. С другой стороны, мало ли о каких делах они разговаривают — может быть, услышь я их, сам бы бежал подальше.
— Молодой человек, — обратился ко мне князь, и тон его стал очень серьезным, — хочу задать вам вопрос. — Что вы можете сказать об этой вещи?