У каждого из нас была своя роль.
Сьюн отвечала за переговоры с чудовищами, потому что знала их язык. Буф должен был воспользоваться умением укрощать монстров и сделать так, чтобы они не испугались и не сбежали.
Я же готовился применить силу, прорвать оцепление, если оно будет, и отбить атаки на Сьюн и Буфа, пока они работают с чудовищами.
Даже у дракона Хама имелась своя задача, и никто не сомневался, что он сумеет сделать всё, что от него требуется.
Лишь Люче не внушала никому уверенности, даже когда лично пообещала, что влюбит в себя Снеча Ю-Пена и повлияет на него даже похлеще, чем умела Белла Мориц. Это могло вселить надежду, но ближе к вечеру даже я начал сомневаться.
Люче будто что-то мешало.
Она всё никак не могла заговорить со Снечем, хотя он пару раз проходил мимо неё. Больше он на девушку не смотрел и будто её не замечал, спеша по своим делам, да и сама Люче никак не проявляла к нему интереса.
Всё это меня напрягало, и в итоге я не выдержал и пригласил Люче прогуляться по пляжу, чтобы поговорить.
Сьюн осталась с Буфом, беззаботно хлебая коктейль за коктейлем, но я ещё долго ощущал на своей спине её взгляд. Ревность Белой Совы достигла пика, и наш негласный поединок я выиграл.
Правда, ничего хорошего от такого выигрыша ждать не приходилось. Надо было успокоить её, пока у меня все органы на месте, но я решил, что сделаю это уже после разговора с Люче.
– В чём дело? Ты почему к Снечу даже не подходишь? – начал я допрос, как только мы с ней отошли подальше от зоны с шезлонгами. – Или у тебя есть методы бесконтактного влияния, и я чего-то не понимаю?
– Не понимаешь, – ответила Люче.
– Ну так объясни.
Девушка всмотрелась в темноту моря вдалеке.
– Красиво, правда? Для кого-то море такое неприступное и ледяное, такое бешеное и смертельно опасное. А для кого-то оно такое ласковое, такое нежное.
Её потянуло на аморфные разговоры, а мне нужна была конкретика.
– Слушай, если ты не можешь на Снеча повлиять, то так и скажи. Я придумаю что-нибудь другое. Это ведь не прихоть. Только у тех чудовищ можно узнать, почему вырождается магия. Они в этом мире один из самых древних, намного древнее моего Хама. Если бы мой дракон владел информацией, которой владеют они, я бы даже не стал вас беспокоить, но он ни хрена не знает. Проторчал в четвёртом мире, да и молодой ещё. Нам нужен Снеч. Без твоей помощи я к чудовищам не подступлюсь, а в заповедники мне не попасть, там сотни охранных границ и стражей.
Люче вдруг остановилась и посмотрела мне в глаза.
– Я справлюсь, не переживай. Мне даже известно, как это будет, я ведь медиум.
– Ну и как это будет?
– Если я тебе скажу, то этого уже не будет.
Я шумно выдохнул и потёр лоб. Порой я начинал ненавидеть медиумов за их слишком туманные ответы.
– Что тебя беспокоит, Люче? Ты весь день какая-то напряжённая.
– Я влюблена, Киро. Вот что меня беспокоит.
– Серьёзно?
Я даже улыбнулся. Значит, зря Буф переживает за Люче. Может, не всё ещё потеряно для продолжения рода Стронгов.
– Ну и кто этот счастливчик?
– Ты… – прошептала Люче и добавила уже громче: – …его не знаешь.
Она сделала такую длинную паузу между словами, что я подумал, что она обо мне говорит. Вспомнился даже тот странный момент, как Люче вдруг поцеловала меня, когда я вернулся из Каскадов и ничего не помнил.
Ещё два года назад.
Она сделала это от радости, я всегда так считал, хотя порой всё же вспоминал тот случай, но каждый раз приходил к выводу, что не могу нравиться Люче – это невозможно.
Я совсем не в её вкусе.
Во-первых, она никогда не проявляла ко мне интереса, а, во-вторых, она бы предпочла кого-то интеллигентного, из аристократического рода, кого-то утончённого, с чувством вкуса и всё такое.
К тому же, Люче слишком хорошо меня знала, видела насквозь, в самом неприглядном свете, все мои недостатки, все грешки и дурные мысли.
– Кому-то очень повезло, – с облегчением усмехнулся я. – Только почему ты мне сразу не сказала?
– Ты последний, кому бы я хотела в этом признаться.
– Ну спасибо. Я уж не совсем чурбан бесчувственный и способен такое понять.
Люче опустила глаза и продолжила путь по песку.
Море окатывало пеной берег у наших ног, шумели заросли пальм и кустарников у самой воды, девушка куталась в свой несуразный халат «из Борво» и молчала.
Чтобы хоть как-то развеять её меланхолию, я сообщил: