Ветерок в распахнутых окнах освежал поистине африканскую вечернюю жару, и пока директор говорил длинную, торжественную и прочувствованную речь, Степан глядел на Каролину, сидевшую впереди, любуясь её нежной кукольной головкой, со смуглым завиточком у уха, её ослепительно голубым платьем с фонариками, делавшим девушку наряднее и красивее.
Вспомнилось то волнительное, что было в восьмом классе в один из апрельских дней.
В школьном буфете толпилась куча мала, каждый хотел стать счастливым обладателем «корзинки с кремом» или «звездочки с повидлом». До звонка оставалось минут пять, и Степан храбро кинулся во главу очереди. Впереди была пара человек, он же втиснулся между девушкой в школьной форме, в фартучке и полнолицым парнем, недовольно брюзжащим. И когда девушка, купив пирожное, повернулась, то случайно провела юной пружинистой грудью по его ладони с зажатыми монетами. Он ощутил только кончик, венчающий чашу её груди и замер, потому, что увидел лучистые глаза и больше не мог их забыть.
С тех пор он часто думал о Каролине. От друзей он узнал имя, ходил за нею следом после школы, любовался на уроках физкультуры, как спортивная форма охватывает её прекрасное гармоничное тело. В лагере труда и отдыха они познакомились ближе, но Степа всё стеснялся сделать ещё один, более решительный шаг.
Всё это проносилось перед Стёпиным взглядом, словно картинки из разноцветной книги, и он, волнуясь, листал её и даже не сразу услышал, что прозвучала его фамилия. Мама толкнула его в плечо и он, весь собравшись, приняв строгий и чопорный вид, зашагал за аттестатом. Казалось, на него смотрит весь мир: вот он, Степан Арсенченко, делает последние шаги по уходящей в прошлое жизни, уже завтра всё переменится и будет что-то новое, а то, что было - всего лишь длинная школьная сказка, она дописана, закончена, и уж больше не повторится.
Он видел на себе сотни, нет - тысячи или миллионы глаз! Буквально на мгновение мир раскрылся! И он увидел себя спустя много лет сидящим в нарядном белом зале, а под свет иллюминации получает аттестат (непохожий на тот, что вручили ему), совсем другой парень с рыжеватой, почему-то выбритой головой (внук?) ... Но всё мелькнуло и погасло. Зажав в руке документ, он ощутил тепло раскосого взгляда Каролины и, под общие аплодисменты, вернулся в зал.
Отец сразу же пожал ему через сиденье руку, а мамин поцелуй в щёку был дополнительной наградой в этот праздничный вечер.
Сразу же после раблезианского пиршества начались танцы под гитарные риффы рок-группы, уже настроившейся в актовом зале. Степан, тяготившийся застольем, поспешил в зал, чтобы увидеть Каролину. Долго искал её, но они с Мариной куда-то таинственно исчезли, а появились внезапно только в момент огненного ритм-энд-блюза... И здесь Каролине уже не было равных, она отдавала танцу всю себя, как будто для него и была рождена, и платье колоколом кружилось, обнажая смуглые стройные ножки, и тёмные волосы метались обручем вокруг прелестной головки, будто нарисованной пером самого Лермонтова на полях рукописи его романа.
Он, конечно же, с волнением ждал медленного танца, и она посматривала в его сторону заинтересованно, поправляя прическу.
И вот объявили медленный танец!
Степан сделал несколько шагов через зал, но уже на пути его сердце замерло - вездесущий высокий красавец - заводила Мишка Перовский, приглашал Каролину, протягивая руку. Но она смотрела Мишке поверх плеча и видела только Степана. Она коснулась рукой груди, отчего та пошла волнами, и зарница мелькнула от её платья! Опешивший Миша сделал шаг в сторону. И вот руки Степана и Каролины встретились.
Они вышли в центр зала, и в бликах светомузыки Степану казалось, будто крутой берег поднялся из тумана. И под мелодию танца они растворились в глазах друг друга, и в окружающем мире ничего более не существовало для них - только их танец... Он проходил сквозь бури и дни, он был священным обрядом, взывавшим к небесным духам, объединившим сердца. Танец в вихре звёзд двух тигров - синего и небесно - голубого!
А потом была глубокая тёмно-синяя ночь, развернувшаяся по небосводу весёлым хороводом звёзд. Духота ушла, как отцветшая сирень, горевшие гирляндой разноцветные лампочки казались волшебными фонарями. Из окон слышался смех, и звучал «Отель «Калифорния», и пахло цветами, а в глубине школьного сада ходили по дорожкам выпускники. Парни на гитарах наигрывали «битлов», извлекались из-под полы бутылки и разливалось по бумажным стаканчикам липкое вино, заедавшееся тут же шоколадными конфетами.