Узнал. Сначала сомневался, но в прощальном реверансе Новенькая характерно повернула и чуть склонила головку, не поднимая глаз. Она вышла чуть ли не последней. Маэстро звучно поблагодарил всех и азартно обернулся к ученику:
— Да?
— Что?
— Она? — настаивал Многоножка. Сейчас бы ему сменить прозвище на "Многоглазку"!
— Кто? — Гиацинт растерянно стрельнул глазами, не зная, куда спрятаться.
— Не прикидывайся, ты знаешь! Она!! — с удовольствием кровожадно протянул маэстро, впервые видя беспомощность ученика. Граф никогда так отчаянно не боролся с предательницей-улыбкой. Они часто не слушались хозяина, пробиваясь сквозь любую броню.
— Не говорите загадками, маэстро! Я никого там не различаю!
— Я ее сейчас позову, живо вспомнишь!
— Она не хо… — пытался заступиться Гиацинт.
— Так значит, всё-таки она! — поймал его за язык маэстро Ильвен и обернулся к центру зала: — Мадемуазель… как вас? Новенькая… да, Виолетта! — (он успел кивнуть жене за подсказку и снова устремил прицельный взор на претенденток). — Мадемуазель Виолетта, будьте любезны подойти к нам!
Названная претендентка встала со скамеечки, пересекла зал и остановилась в двух шагах от маэстро. Она шла легко, не опуская голову, но упорно смотрела слегка в сторону. Как будто ее глаза косят или разного цвета, и у хорошенькой девушки есть весомая причина их прятать. Многоножку это явно не смущало, значит, он видел Новенькую прежде и не заметил никакого изъяна. Как опытный моряк, проследив курс, куда претендентка особенно не желала бросить взгляд, Гиацинт убедился, что причина в нем. Скромница чувствует, что встретившись с ним глазами, невольно покраснеет или забудет движения, а ей не хочется терять лицо. Вне танца она двигалась легко и плавно, со скрытым достоинством, которое другим никак не удается имитировать, сколько ни старайся, а она этого в себе не замечает. Обычно эта сдержанность указывает на немалую внутреннюю силу. Ой-ой…
Ещё тогда, вторично взяв Виолетту за руку, граф отметил полное отсутствие украшений. Теперь убедился. Ни браслетика, ни колец, ни серег, даже уши не проколоты. Маленькое ушко, щеку и ленту длинных ореховых волос, спускающихся на плечо и шею, он видел перед собой дольше всего. Даже шпилька, удерживающая на затылке пряди, убранные с висков, оказалась "невидимкой", без украшений.
— Мадемуазель, очевидно, вы будете открывать бал Равноденствия в первой паре, и если всё пройдет отлично, то и остальные балы. Уверен, вы справитесь. Только старательно выполняйте мои указания и держитесь смелей. Сейчас встаньте в пару и пройдитесь в паване, всё равно начало не обойдется без этой показухи! Пройдёте всю дорожку от окна, потом граф встанет на колено, мадемуазель обойдет вокруг и вернитесь обычным венским вальсом. Эльбина, будь любезна, потише, как для камерной вечеринки… Форте дадим чуть позже.
Мадам за роялем кивнула и царственно расправила плечи, готовясь брать мощные аккорды. Гиацинт внешне спокойно, даже безразлично, дошел за новой партнершей почти до окна и развернулся. Он жалел девочку, прекрасно понимая, сколько завистливых глаз сейчас вонзили в них жала взглядов. Это как древний расстрел из луков. Каждая в отдельности стрела не смертельна, но крайне неприятна. А уж когда их десятки… А будут — сотни!
Извиняться, и уверять, что не выбирал ее, что совсем не хотел подставить, бессмысленно. Не поверит. Обещать, что сможет защитить от нападок соперниц, уговаривать не бояться — глупо. Панический страх парализует, она бы не смогла так свободно двигаться, значит, не настолько боится, чтобы не справиться. Приняла вызов — молодец. У него будет время присмотреться к этой чудачке.
Гиацинт молча поклонился. Не глядя на него, девушка вытянула вперед руку со свободно повисшей кистью, он взял ее запястье сверху двумя пальцами. Под рокочущий размеренный ритм придворного испанского "танца павлина" они делали по два шага, церемонно раскланивались на две стороны, приветствуя зрителей, снова шли, и, расцепившись, кланялись друг дружке, и снова шли, медленно продвигаясь вперед.