Глава 17
Длинная, почти до колен, снежная борода, такого же цвета кустистые низкие брови, увесистый красный нос. На голове — светлая меховая шапка, расшитая узорами. Белая, в пол, шуба с серебристой оторочкой не сразу давала рассмотреть босые ноги. За спиной деда висел огромный мешок, разукрашенный самоцветами. Опирался человек на длинный, под два метра, посох, навершие которого представляло собой огромную, с трёхлитровую банку, округлую ледышку. Посверкивающие шипы придавали ей сходство с булавой. Древко посоха напомнило Васе гигантскую сосульку. Глаза из-за нависших бровей Лупатый не мог толком рассмотреть, но ощущал смутное беспокойство, пытаясь это сделать.
— Что ж с зимушкой стало? Совсем без меня обленилась. Надо бы помочь. — Не глядя на Фокина, незнакомец развернулся и пошёл к реке.
"Дед Мороз? Босиком? Чего ему надо здесь?" — Вася, не зная, зачем, побрёл за дедом. — "Может, городские здесь праздновать будут, актёра наняли, а он пораньше приехал, чтобы подготовиться?"
Незнакомец, остановившись рядом с рекой, стал тихонько охать и качать головой, рассматривая воду. Лупатый замер в паре шагов позади и продолжил размышлять.
"Если приехал, то на чём? Или он с Томкой прибежал? И где его сапоги?"
— Э, мужик! Ты кто такой? — Вася не утерпел и решил всё выяснить.
Как будто лишь сейчас заметив местного жителя, Дед Мороз развернулся. Вася матюгнулся и сделал шаг назад — он наконец-то рассмотрел глаза, вернее, то, что было вместо них.
Ни радужки, ни белков, ни ресниц. Словно на сильном ветру, в глазницах клубился снег.
— Уходи. Сейчас станет холодно. Попадёшь под посох — погибнешь.
— Ага. Меня уже нет. До свидания. — Промямлил враз протрезвевший Фокин, развернулся и побежал в сторону деревни.
А существо вновь повернулось к реке.
Когда-то давно он жил прямо здесь. Затем переселился в Вырай. Но Землю на произвол судьбы не оставил.
Периодически возвращаясь, чтобы заморозить, наслать холода, усыпить, обновить природный цикл, он наблюдал. С веками менялись люди, менялся их мир. Зюзю забыли, стали называть другими именами. Он тоже менялся, стал ближе к забавным человечкам, полюбил их детей. Однажды случайно заморозил молодую девушку, и во внезапном порыве вдохнул в неё подобие жизни. Девушка стала его помощницей.
А сразу после кровопролитной войны, разразившейся не так давно, возможность приходить исчезла. Он слышал детские голоса, зовущие Деда Мороза в гости, но ничего не мог поделать — стена разделила два мира.
И вот сегодня, совершенно неожиданно, мужской голос смог вытащить его через маленькую брешь в стене прямо сюда. Наконец-то всё вернулось на круги своя.
Зюзя стоял на берегу и отсчитывал секунды, достаточные, чтобы человек смог добежать до жилья. Он никогда не убивал специально, но и спасать тех, кто неуважительно относился к холоду, не стремился.
Лишь тому, кто помог вернуться, решил дать шанс.
Отбежав от осиновой рощи совсем немного, Васёк остановился, чтобы отдышаться. И внезапно понял, что бежать никуда не надо. И вообще — надо меньше пить.
Какой-то мужик в костюме Деда Мороза задурил голову, под градусом привиделись нечеловеческие глаза… Может, это водочка шалит? А может, и деда никакого не было?
Василий развернулся и осторожно пошёл обратно.
На берегу реки стояла одинокая фигура. В небе, прямо над ней, висела тяжёлая чёрная туча, которая стремительно росла. Мороз с силой стукнул посохом по земле. Раздался громкий треск, в деревне хором завыли собаки. Через несколько секунд река покрылась плотной белой коркой льда.
Вася протёр глаза. Видение не исчезло, но слегка изменилось — теперь из тучи огромными кучами вываливался снег. Усилившийся ветер разносил его по окрестностям.
Дед Мороз ритмично стучал посохом. С каждым ударом становилось всё холодней. Деревья за секунды оделись в иней.
Очнулся Лупатый тогда, когда ему на голову упала покрытая льдом мёртвая ворона — судя по размаху крыльев, она замёрзла прямо в полёте. Вася развернулся и резво поскакал в деревню.
Тамара потеряла мужа ещё на подступах к селу — он свернул вправо, влево, перепрыгнул через чужой забор, мелькнул в конце улицы и исчез. Женщина со злостью швырнула ведро, оно, бренча, покатилось по асфальту. Тома задумалась. Потом решительно потопала в сторону сельпо. Проходя мимо ведёрка, наклонилась и подняла — нечего добром разбрасываться.