…И вот он выходит из вагона… я прямо вижу и сейчас, хоть прошло столько лет, как он легко спрыгивает с подножки – высокий, красивый человек – прямо Иван Царевич из сказки! В синей форменной шинели, в синей фуражке, из-под которой выбивается пышный пшеничный чуб. Смеющиеся карие глаза… И я бегу ему навстречу с радостным криком:
– Дядя Павел! Дядя Павел! А мы вас встречаем!
– Неужто Ленок? – удивляется он.
И подхватывает меня на руки, прижимает к себе, целует горячо, как будто он мне отец… Ну, почти как отец. И я вижу, что он любит меня! Любит! И в эту минуту я примиряюсь с Фёдором. Он подарил мне дядю Павла!…
Те дни, что дядя Павел гостил у нас, мы жили весело и счастливо.
Дядя Павел ехал к месту своей новой службы. У него тоже есть дочка, ей столько же лет, как и мне. И он по ней очень скучает, ведь он её почти не видит.
Это были предновогодние дни. И дядя Павел каждый день возил меня на такси в центр города, где стояла огромная ёлка, и покупал мне шоколад и апельсины. Апельсинов я до этого никогда в жизни не видела. Это было оранжевое пахучее чудо, мне нравилось их нюхать, гладить нежную прохладную кожу… И очень жалко было их есть. Момента съедания не помню. Но помню момент созерцания, осязания и вдыхания острого и нежного запаха…
Всё, что исходило от дяди Павла, – было сказкой и счастьем. Он был весёлый, ласковый и такой хохотун!… С ним было легко и просто. Его большие карие глаза всегда искрились смехом, его волнистые пшеничные волосы красиво падали на лоб, и он их красиво откидывал назад. И бабушка его тоже очень полюбила. И мама с Фёдором в те дни были весёлыми.
…А когда дядя Павел «отбыл к месту назначения», меня как будто окунули в холодную воду. Я лежала по вечерам, долго не засыпая, и грезила о том, чтобы дядя Павел опять к нам приехал…
ОКОШКО
Зима. Очень сильный мороз. Бабушка гулять не пускает.
Окна заморожены, отчего в комнате кажется сумрачно.
Я грею в руках медный пятак, а потом прикладываю его к толстому, мохнатому инею на стекле и, постепенно, протапливаю окошко во внешний мир…
Там всё бело… И сверкает яркое солнце… Степь искрится миллионами солнц…
Глазам больно. Но как красиво! Я такой огромной, бескрайней белизны ещё никогда не видела…
Лагерь и вышка среди этого белого сверкания – как будто городок из детского конструктора… Так красиво!
«ДО СВАДЬБЫ ЗАЖИВЁТ»
Утро. Бабушка уходит на кухню готовить еду.
Я – в валенках и шубке, в бабушкином тёплом платке, который завязан крест-накрест на груди и стянут крепким узлом на спине.
Батареи не греют. Тепло от печи, на которой бабушка готовит еду, до нашей комнаты не доходит. Мы обогреваем комнату маленькой электроплиткой.
Сижу над плиткой и грею над ней руки… Но это – противозаконно. По домам ходят строгие инспектора и проверяют: не обогреваются ли люди электроплитками?
С электричеством в стране очень плохо, его надо беречь. Экономить. Если увидят электроплитку в комнате – оштрафуют. Поэтому, если раздаётся стук в дверь, бабушка тут же выдёргивает шнур из розетки и засовывает плитку глубоко под свою кровать.
Однажды и я туда залезла за укатившейся игрушкой и попробовала ладошкой: горячая плитка или уже нет? Плитка оказалась горячей. Даже очень…
И бабушка очень кричала на меня: «Что тебя под эту кровать понесло? Горе моё луковое!» И мазала мне ладонь подсолнечным маслом и посыпала содой, уверяя, что так скорее заживёт…
– До свадьбы заживёт, – утешает меня бабушка.
А мне от её слов страшно. Неужели до самой свадьбы моя ладонь будет гореть, как огонь?…
«СТЕПЬ» УАЙДЫ
Мама купила книжку. Она называется «Степь». Фамилия автора странная, но я сразу её запомнила: Уайда.
На обложке – девочка, идущая по степи… Мама говорит, ей показалось, что это – я. Ведь я тоже люблю гулять по нашей степи. Потому и купила эту книжку.
Мама прочла её вслух в первый же вечер. Она читала, а мы с бабушкой слушали.
Под одной обложкой оказалось две повести. «Степь» – про девочку, которая помогала своему отцу-революционеру. Да, я тоже бы так могла. Мама права, я похожа на эту девочку на обложке.
А вторая повесть называлась – «Нелло и Патраш». Про мальчика и собаку. Про их дружбу. Про их трудную жизнь. Про то, как они любили друг друга. И про то, как они замёрзли холодной ночью… В обнимку. Пытаясь согреть друг друга…
Когда мама дочитала до этого места, мы все стали плакать. А я плакала так сильно, что меня не могли утешить, и бабушка даже стала ругать маму, зачем она купила ребёнку такую трагическую книжку, что я и так нервная и ни к чему мне такие переживания. А мама плакала и говорила: разве она знала заранее?…