Вылезаю из-под стола, в полном недоумении: что это с мамой?
– Это твоё художество? – она держит в руках сорванный у звонка листочек.
– Ну, да…
– Так кто же у нас в семье волчек?! – грозно спрашивает мама.
– Папа Федя.
– Ты вообще думаешь, что пишешь?! Что он тебе плохого сделал? Волчек! Это надо же такое придумать!
Она в сильном раздражении рвёт мой красивый листочек, сердито бормоча:
– Козочка… Белочка… Что за бред?! Вроде умная девочка, а иногда… Хорошо хоть Фёдор не видел!
Так и не прижились в нашей семье красивые прозвища.
ИСТОРИЯ ПРО ДВЕРНУЮ РУЧКУ
Морозный день. Я отправляюсь на прогулку.
Спустилась по лестнице вниз и замерла у входной двери.
Стою и, как заворожённая, смотрю на дверную ручку… Ручка – металлическая, покрытая нежным-нежным инеем…
В эту минуту я вдруг вспомнила, как кто-то во дворе рассказывал историю о том, как какой-то человек лизнул замороженную железку… и как к этой железке прилип язык.
И вот я смотрю на эту ручку, серебрящуюся инеем, и чувствую, как меня неудержимо тянет её лизнуть… А что, если в самом деле приклеюсь?… Но если лизнуть быстро-быстро, то, может, и не приклеюсь?…
А если не лизну – то никогда так и не узнаю: приклеилась бы или нет. Может, вообще, всё это враки, что кто-то там приклеился? Розыгрыш, шутка. А я, глупая, поверила.
Ну, а вдруг всё же приклеюсь?…
Помню, помню, как я смотрела на неё, точно загипнотизированная…
Помню, как она манила меня…
Помню, как малодушный страх и жгучее любопытство боролись во мне… Я прямо физически ощущала внутри себя эту борьбу! В конце концов, страх был-таки побеждён.
И Я – ЛИЗНУЛА ЕЁ!!!
…Да, я успела в самый первый миг ощутить прохладу искристого инея… Но это было так коротко…
И тут же – язык ПРИКЛЕИЛСЯ! Намертво. Как будто он всегда был с этой дверной ручкой одним целым.
Было больно и, одновременно, дико смешно. Я представила: что вот сейчас Мишка спустится по лестнице – а я стою тут приклеенная языком к дверной ручке! Идиотизм!!!
И тогда я рванулась – и со стоном отодралась… Язык горел огнём, как будто не заиндевелую железку я лизнула, а живое пламя… О, как мне было больно!… И в этот день, и ещё много, много дней… И есть было невозможно, и пить, и бабушка ворчала на меня: «Что это ты голодовку объявила? Только чай холодный хлещешь!»
Но зато, но зато… теперь я точно знала, что он действительно приклеивается!
НЫРЯНИЕ В СУГРОБЫ
Когда сильная метель, мы в школу не ходим.
Иногда метёт несколько дней, не переставая…
Но зато потом в мире такая красота!…
На той улочке, где маленькие домики, по которой мы ходим в школу, – там сугробы наметает высоченные!… Как горы! И эти снежные горы – такие пушистые, чистые, сверкающие на солнце…
По дороге в школу у нас есть развлечение.
Нужно отбросить на дорожку портфель, закрыть лицо руками, набрать побольше воздуха в грудь и – идти напролом сквозь сугроб! Это немножко страшно… Но так здорово!
…Как-то раз Мишка вышел из сугроба в одном валенке. Нырнул – в двух, а вынырнул – в одном. Мы пытались расшвырять сугроб и найти его валенок, но – безуспешно.
Пришлось стучаться в какой-то домик и проситься, чтобы Мишка там посидел у печки, пока я сбегаю домой и попрошу у тёти Любы запасной валенок…
Было очень смешно. Потом.
НА СНЕЖНОЙ ТРОПЕ
…И опять, и опять я возвращаюсь в тот день…
Я буду возвращаться и впредь, даже если мне кто-то скажет: ну, сколько же можно об этом? всё о том же… ты уже всё рассказала об этом, зачем повторяться?…
Но дело не в словах, новых или старых, дело даже не в подробностях, которые остаются неизменными. А дело в том, что это – БЫЛО.
Наверное, есть в жизни каждого из нас такие моменты, где черпаешь радость и надежду, любовь и веру. Такие живые, пульсирующие родники памяти… Которые не в силах забить ни песок времени, ни опавшие листья повседневности, ни «трава забвения»…
Эти родники пульсируют чистейшей энергией – и зовут к себе…
А что, собственно говоря, было?… Была зима, гуляли с ребятами во дворе, носились по свежему снежку, кидались снежками… Вдруг Мишка подбегает и говорит: «Тебя какой-то дядя зовёт. Вон там, на скамейке сидит!»
Направляюсь к скамье, недоумевая: зачем я понадобилась какому-то дяде? Всматриваюсь в него издали – и не узнаю. Кто такой? Зачем я ему? И он так напряжённо, без улыбки, смотрит… Да, в глазах что-то неуловимо знакомое… И вдруг – мне навстречу: «Доця!…»