Бабушка надолго замолкает. А тётя Ира осторожно спрашивает:
– А что с Иваном-то случилось? Он погиб?
– Нет, он жив.
– Жив?… А где ж он теперь?
– Живёт в Кривом Роге. Женат.
– Как… женат? Он вас после всего бросил?!
– Да нет же! Никто никого не бросал! Я же вам объясняю: я была в списках расстрелянных. Я была для него мертва. Говорят, он очень страдал… А потом нашлась хорошая женщина… Утешила его, поддержала, создала для него семью. Когда я из Германии вернулась, он уже был не один…
– И вы, Дора, не боролись за своё счастье?
– Нет. Не боролась. Она действительно хорошая, его нынешняя жена. Зачем бы я стала ломать их жизнь?… Ни он, ни она передо мной ни в чём не виноваты. Виновата проклятая война…
Тётя Ира обнимает бабушку за плечи и плачет: «Дора, бедная Дора!…»
А маму все просто обожали. Все её друзья. Бабушка называла их смешно: «Ухажёры!» Заодно и мне перепадало внимания. Кто-то нас с мамой катал на мотоцикле, кто-то нас с мамой катал на лодке по Днепру, кто-то приносил маме охапки сирени, а мне – конфеты «Мишка на севере». А мама со всеми была одинаково прохладна, только смеялась своей ослепительной, белоснежной улыбкой…
А папу-то с работы не отпустили! И он завис в этой мрачной Макеевке надолго… Вот и вся их семейная жизнь. Чуть больше трёх месяцев. А если учесть, что поженились мои родители совсем молодыми, когда маме было двадцать два года, а отцу всего двадцать…
Мне-сегодняшней это многое объясняет. Но мне-тогдашней мои родители казались ОЧЕНЬ, ОЧЕНЬ ВЗРОСЛЫМИ людьми! А взрослые люди – это МУДРЫЕ люди (так я думала). И я не могла понять, почему мои родители не вместе. Почему мой папа не со мной. Для меня это было горем и неразрешимым вопросом.