Речение пророка Давида: «За словеса устен Твоих аз сохраних пути жестоки»[253] — было квинтэссенцией всех усилий преподобных старцев, их деятельной и созерцательной жизни. Старцы понимали истинный смысл этого изречения, связывая его не с воздаянием Богу и искуплением человеком своих грехов, как ложно учат западные богословы, но с подчинением человека посредством послушания Богу и с учением о Божественной благодати, без которой нельзя «делать ничего»[254]. Для лучшего понимания сказанного приведем слова великого и премудрого отца нашего преподобного Макария Египетского: «Горе душе, если она пребывает только в пределах своего естества и надеется только на свои дела, не имея общения с Божественным Духом, ибо она умирает, не удостоившись жизни Вечного Божества»[255].
Усердное почитание отцами этого вида трудолюбия, связанного со строгим исполнением распорядка и уставных требований, вело свое начало от глубокого сознания того, что подчинение Божественной воле является важнейшим условием обращения к Богу, а также соединения с Ним, что было разрушено и уничтожено грехопадением. Ибо в чем же заключалась причина отпадения от Бога, если не в одном лишь преслушании и поиске способа самосохранения и совершенствования без Божественной благодати? Явление Бога Слова, воспринявшего нашу природу; обновило для человека путь к достижению его первоначальной цели. Сам Господь был послушным даже до смерти[256], чтобы показать невозможность возвращения к жизни и бессмертию без общения с Богом и подчинения Ему. Мудрые старцы, пренебрегая абстрактной верой, состоящей, согласно Господнему слову, лишь в произносимом устами: «Господи, Господи», хотя не всякий, говорящий Мне: «Господи! Господи!», войдет в Царство Небесное[257], остановились на решительном признании необходимости точного соблюдения Божественных заповедей и, таким образом, на деле запечатлели всецело владевшую ими любовь к Богу. «Кто имеет заповеди Мои и соблюдает их, тот любит Меня;… и явлюсь ему Сам[258]. Они, открытым лицем, как в зеркале, взирая на славу»[259] Господа, Который «был послушным даже до смерти»[260] и не для того пришел, чтобы Ему служили, но чтобы послужить[261], преображались в тот же образ от славы в славу, как от Господня Духа[262].
Когда Бог Слово, «ничем не уступая Отеческому величию»[263], совершал воссоздание нашего естества, Он хвалился воспринятым им состоянием совершенного послушания, которое является главным средством исцеления, или, лучше сказать, воскресения всего человечества. «Я сошел с небес, — говорит Он, — не для того, чтобы творить волю Мою, но волю пославшего Меня Отца»[264].
Итак, Своим действительным подчинением и послушанием Он вернул человеческое естество, виновное в отступничестве, в состояние равновесия в пределах законов естества, в котором оно подчинено и причастно нетварным Божественным энергиям, то есть вышней Божественной благодати Святого Духа. И вновь процитируем святого Макария, утверждающего, что «природа человеческая, если она останется нагою наедине с собой и не примет причастия Небесного Естества (Божественной благодати) и соединения с Ним, ничего не исправит, но пребудет нагою и порочной, в пределах своего естества во многой скверне».