Разумеется, нет никаких сомнений в том, что всякое диавольское изобретение пагубно. То же из них, в котором сконцентрированы величайшее лукавство и злоба, в своем общем виде является и называется прелестью. Сущность ее состоит во всяческом обмане, лжи, коварстве и извращении реальной действительности. И что в этом удивительного, если диавол, ее создатель и родитель, есть «лжец и отец лжи»?[360] Находясь уже на средней ступени лестницы духовного восхождения, которая, согласно святоотеческой традиции, называется ступенью просвещения, мы сталкиваемся с противоборством вражеского ополчения, целью которого является извращение и искажение истины. Задача этого диавольского сопротивления состоит не в том, чтобы, как это было на прежней стадии, заставить подвижника отступить, отвратив его от веры и богопознания. Теперь враг стремится лишить его верной ориентации, навязаться в попутчики и исказить правое учение переданного нам Откровения. Прелесть — это закамуфлированная ложь, обман и коварство, предлагаемые вместо истины. Это — новые отрицательные изменения. После солнечного весеннего дня вновь приходит ненастье с непонятным и изменчивым характером. За изобилием — вновь неурожай и бедность, за тишиной — смущение. Однако совершается это не явственно и открыто, но коварно и лицемерно. О подобном пишет блаженный Давид: «Яко несть во успех их истины, сердце их суетно, гроб отверст гортань их, языки своими льщаху»[361].
Воспользуюсь определением прелести, данным самим старцем. Вот его собственные слова: «Прелесть, возлюбленный, является по природе своей удалением от прямого пути и от истины, отрицающим, так сказать, истину и всею силою человеческой души приветствующим ложь». Когда благодать, как было сказано, возвращается к подвижнику, вновь указывая ему правильный путь, или, точнее, соответствующий отеческому преданию путь духовного восхождения и преуспеяния, человек встречается с новым препятствием, которое необходимо для обучения его духовной жизни. Прежде, в начале своего пути, ему следовало, убедившись на опыте в гибельности самоуверенности, считать свое преуспеяние даром Божиим, а не плодом своих ничтожных человеческих усилий. Точно так же и теперь, когда человек достиг просвещения, а его очистившийся ум удостаивается соприкосновения с областью созерцания, ему предстоит убедиться на собственном опыте, а не с чужих слов в том, что и враг может подражать многим признакам созерцания и благодати, лживо выдавая это подражание за истину. Если он в состоянии являться в облике светлого Ангела и выдавать себя за Спасителя, то и подделать отличительные черты благодати окажется для него нетрудным делом. Итак, благодать, подвергая подвижника материнскому наказанию, позволяет ему впасть в сатанинские искушения, чтобы он мог в борьбе самостоятельно завоевать опыт, словно военный трофей, и сумел вместе со всей Церковью, подобно апостолу Павлу и отцам, говорить, что «нам не безызвестны умыслы врага»[362].
Признаки этой болезни, прелести, чрезвычайно многочисленны и отличаются невероятным разнообразием в отношении лиц, характеров, мест, способов и многих других поводов, с помощью которых сатана может скрыть свою приманку. Нам же придется заняться тою ее разновидностью, которая соответствует линии изложения, намеченной приснопамятным старцем. Начало ее обыкновенно бывает сходно с той первой разновидностью обмана, которою злоначальный враг прельстил наших прародителей, то есть обмана с помощью изменения внешнего облика или предмета и средства воздействия, но не самой природы прелести. Диавол, как разбойник, следит за склонением человеческой воли, которое может выражаться или в ее слабости, или в страстном устремлении и пленении, и когда заметит, что оно длится достаточно долго, увлекает ум, а затем мало–помалу и волю человека и таким образом находит дверь и входит. Способ ведения брани, которым он при этом пользуется, искусен и коварен. Враг не заставляет, не принуждает, но терпеливо ждет момента, когда его предприятие сможет привести к гарантированному успеху, который бывает особенно ощутимым, если преобладающая в человеке страсть сильна, так что из победы над ним можно извлечь большую выгоду. Такая настойчивость лукавого в этой борьбе направлена на то, чтобы подчинить человека ложному образу мысли и прелести. Ведь брань в данном случае ведется не против тела, то есть направлена главным образом на страсти, относящиеся не к вожделевательной, но к разумной части души. Это брань мысленная, затрагивающая все, что имеет отношение к уму и созерцанию, ибо именно в область созерцания вступил в нынешнем своем состоянии подвижник. Отметим вновь некоторые детали, и пусть это не кажется утомительным, поскольку наша цель — как можно подробнее разъяснить мысли старца.