15 «Итак, ты не хочешь послушаться меня и вернуться назад?»
Сказал Бог Адаму: «И кто возвести тебе, яко наг еси? Не ел ли ты от плода, от которого Я заповедал тебе не есть?»[42] И я тебе говорю: «Кто вложил тебе в ум все то, что ты пишешь? Не открыл ли ты дверь врагу и он, войдя со всем своим ополчением, уничижил твою душу?»
То, что ты думаешь сейчас, дитя мое, должен был думать прежде, чем надел святое одеяние. Сейчас, когда ты облекся в ангельский образ и Христос поставил печать на том, что ты Ему обещал, для этого больше нет места. Ибо после того как таинство совершилось, больше не существуют родственники, и родители, и всё.
И вникни хорошенько в точный смысл моих слов.
Если после этого ослабеет и вознерадит монах и оставит без причины своего старца или братию, смертельное горе ему, ибо он впадет в большие бедствия и не избежит суда. До конца своих дней он будет расплачиваться и в конце концов останется должником. Будет признан нарушителем обета и преступником заповеди. Ибо сказал Господь: «Иже любит отца или матерь паче Мене, несть Мене достоин»[43]. И еще сказал: «Возложивый руку свою на рало и зря вспять не идет прямым путем в Царствие»[44]. И еще также: «Благо… еже не обещаватися, нежели обещатися, и не отдати»[45].
Итак, когда это ясно говорит Христос, Учитель, Бог и Отец твой, держащий в Своих руках твои дыхание и жизнь, какое место может иметь то, что ты говоришь? Что ты не успокоишься, что тебя будет постоянно мучить совесть из‑за обязанностей, которые ты оставил, и тому подобное. Обо всем об этом пусть подумает Бог, Который положил пределы и границы; пусть Он Сам ответит перед Собой, если сказал это неправильно. Ты же, и я, и все облекшиеся в эту святую схиму должны хранить любой ценой обеты, которые Ему дали, чтобы стать наследниками тех благ, которые Он нам обещал.
И не думай, что родителям сейчас будет польза, если ты вернешься назад. Их душа потерпит большой вред, и в погибель будут домашние, как противящиеся божественной воле.
Но и я никогда не посодействую этому греху, и сейчас не соглашаюсь с тем решением, которое вы предлагаете. Да и старец твой, если все это ему надоест и он тебя продаст, очень дорого заплатит за эту снисходительность.
Итак, вычеркни совершенно из своей памяти эту лукавую мысль, чтобы прекратилась брань помыслов и умиротворилось твое сердце. А если ты будешь побежден и вернешься, я не только не напишу тебе другого письма, но и совершенно вычеркну тебя из своего сердца. Кроме этого ничего не могу сделать, поскольку вижу, что ты, понимая, что это искушение и диавол, все‑таки продолжаешь его слушать. Итак, что мне еще написать?
Однако послушай меня, пока есть время. Ибо, когда человек сознательно отступает перед искушением, потом приходит время, когда он не может более слушать здравое и полезное, поскольку уже испорчен слух его души. И он становится после этого презирающим всех и вся гордецом, шествующим к погибели.
Не видишь, что Господь, беседуя со всеми, в конце заключил: «Имеяй уши слышати да слышит»[46]?
Поэтому отложи в сторону эти свои помыслы и утверди свой разум «Духом владычним»[47].
Ты не отвечаешь за все, что оставил позади, уходя из мира и от твоих домашних. Промышляет и заботится обо всем Тот, Кто создал небо и землю и печется обо всех.
Послушай еще об одном чудесном событии, которое случилось здесь, на Святой Горе, и о котором ты, наверное, раньше не слышал.
Был в наши дни здесь, в Катунаках[48], некто, кого я не застал, ибо он умер незадолго до моего прихода. Он был послушником у одного слепого старца. И вот однажды пришел к ним один нищий мирянин, проходивший мимо их келлии. И спрашивает его молодой монах: «Откуда ты?» А он был из его деревни. И он не стал с ним знакомиться, а только спросил его: «Как поживает такой‑то?» — о своем отце. Гость ему говорит, что он умер и оставил свою жену и трех девочек без средств к существованию, сиротами и нищими. «Был у них и сын, — говорит он, — который давно ушел, и они не знают, что с ним».
Итак, монах был сразу как громом поражен. И на него сразу напала брань помыслов. «Уйду, — говорит он своему старцу. — Уйду, чтобы о них заботиться».
Он просит благословения. Старец ему не дает. Он все время настаивает. И, наставляя его, старец плачет о себе, плачет и о нем. Но переубедить его оказалось невозможным. Наконец старец оставил его на свою волю, и послушник ушел.
Когда он вышел за пределы Святой Горы, присел, чтобы прийти в себя, в тени одного дерева.