- Но один остался в живых! - вдохновился журналист.
- Один остался, это верно, но он, совершив два изнасилования малолетних и убийство с особой жестокостью, был задержан, направлен в Москву, в Институт судебно-медицинской экспертизы Сербского, признан невменяемым и по настоящее время пребывает на строгом режиме в спецпсихбольнице. Так что и здесь мы, как видите, заходим в тупик. ОН не может быть тем бежавшим воспитанником, потому что... сами понимаете... давно мертв. Да и к тому же с какой стати нам предполагать, что воспитанник специнтерната для детей с умственными и физическими недостатками вдруг стал убийцей-маньяком?
- Ну нет, не скажите, Иннокентий Михайлович. Уж больно много совпадений. Убийства начались когда?
- В 1974 году.
- А бежали они тогда же?
- Тогда же, Игорь Дмитриевич, тогда же. Но не может ОН воскреснуть из мертвых. К бежавшим парням в сарае, где они остановились на ночлег, присоединились два бича. Согласно следственным данным, были опознаны четыре трупа, среди них три воспитанника интерната и один бич. Второму бичу, очевидно, удалось спастись. Впрочем, можем уточнить, поскольку дело было давно, я еще никакими выродками не занимался. - Генерал вызвал секретаря.
- Георгий Алексеевич, запросите из архива, пожалуйста, срочно материалы 1974 года о побеге четверых воспитанников специнтерната, того, что был у нас под особым контролем в Ворошиловске.
- А почему же интернат был у вас под особым контролем? - вкрадчиво спросил журналист.
- Да не под нашим контролем, - сердито ответил генерал, - а под контролем армии вообще, согласно приказу тогдашнего генсека Никиты Сергеевича Хрущева. Потому что содержались там дети с серьезными отклонениями в психическом и физическом развитии, рожденные от родителей, подвергшихся радиационному воздействию после аварии на объекте "Маяк", и армейские медики призваны были наблюдать за ними. Вам, надеюсь, известно, что именно военная медицина была во всех отношениях лучшей в бывшем Союзе... - генерал сердито замолчал.
Журналист спокойно ждал продолжения, потому что ответа на вопрос, какое отношение к интернату имеют или имели органы безопасности, еще не прозвучало.
- Мы просто обеспечивали секретность, неразглашение того факта, что у нас в самой передовой стране мира рождается по "неизвестной причине" довольно много уродов и собраны они в основном в одном месте. Это были дети, от которых отказались родители. Они нуждались не просто в уходе, но и в квалифицированной медицинской помощи.
- Над ними проводились какие-нибудь эксперименты? -.невинно спросил журналист. - Может, чудо-медики в погонах пытались... улучшить породу неудачников?
- Мне об этом ничего не известно, - устало отмахнулся генерал. - И вообще давайте не будем о давно минувшем. Попробуем разобраться с нынешними проблемами.
Позвонил секретарь.
- Иннокентий Михайлович, из бюро пропусков звонили. Там для вас письмо принесли.
- Кто?
- Похоже, бомж какой-то. Говорит, жалоба, что его жилье спалили, а нового не дают. Они пытались его спровадить в мэрию, но мужик оказался упрямый. "Нет, говорит, - мне может ответить только генерал". Письмо оставил и ушел. Они конвертик там проверили, вроде все чисто.
- Давайте сюда письмо, - сказал генерал.
Они переглянулись с Любомудровым.
- Посмотрим, что ОН нам хочет сообщить, - сказал генерал.
Конверт был самым обычным, канцелярским из желтой бумаги. Такие чаще всего встречаются в присутственных местах.
Успенский вскрыл его, посмотрел, протянул журналисту.
На белом листе бумаги красным фломастером был нарисован зигзаг. Буквы были вырезаны из газет.
"Ты следующий! Настало время! НЕРГАЛ Н. Б."
- Ну вот и личного послания удостоился, - сказал генерал.
Журналист повертел бумажку в руках, даже зачем-то понюхал ее, потом сказал:
- Ну, как говорится, "это надо еще посмотреть". До вас ЕМУ добраться куда сложнее, чем до "обычной" очередной жертвы.
Из архива принесли затребованные дела. В одной папке находилась копия рапорта воспитателя начальнику интерната о побеге четырех воспитанников. Отчеты о поисках мальчиков и сообщение райотдела милиции о пожаре. Сюда же был приложен протокол осмотра места происшествия, в котором говорилось, что вызванные из интерната свидетели. не смогли с точностью опознать трупы, однако по найденным при погибших предметам утверждали, что трое из них скорее всего воспитанники интерната.
Так, в частности, малахитовая плитка с вырезанной на ней змейкой принадлежала воспитаннику Степанову Николаю, который носил данную плитку постоянно при себе, считая ее своим амулетом. Также некоторые личные вещи, как-то: металлические кружки с инициалами погибших подтверждают предположение воспитателей. Причина возгорания - скорее всего неосторожное обращение с бензином, с помощью которого беглецы хотели развести костер в сарае, не привлекая постороннего внимания.
Четвертый труп не был опознан. Как решил следователь, скорее всего погибшим был бич, один из двоих, также ночевавших в сарае.
На этом дело решено было закрыть.
Вторая папка была датирована 1978 годом. Здесь лежали протоколы осмотра места происшествий изнасилования и убийства трех девочек. Протокол, бесстрастно зафиксировавший подробности убийства, изнасилования молодого мужчины, ограбления-трупа с последующим его расчленением, и протокол попытки изнасилования и покушения на убийство женщины. Вскоре после этого преступления был арестован некий Гаврилов Петр 1957 года рождения, не работающий, без определенного места жительства.
Задержан он был в Москве и очень быстро признался в совершении всех вышеназванных преступлений. При этом Гаврилов заявил, что уже четыре года, как сбежал из интерната, на работу устраиваться боялся, чтобы не опознали, но готов чистосердечно во всем признаться, потому что надеется попасть в психбольницу, где его, может, вылечат от психического расстройства.
Когда рассказывал о побеге из интерната, сообщил, что в сарай, где они скрывались, вечером пришли бичи, сначала пожалели их и накормили супом, но потом отобрали те носильные вещи, которые им понравились, а отдали свои. Когда начался пожар, он вылез через заднее оконце, потому что был самый щуплый из всех.
"А остальные все там погорели". У него спросил следователь, знает ли он, сколько трупов было обнаружено в сарае.
- Нет, - ответил он. Потом некоторое время считал в уме и наконец сказал: Пять, наверное.
На вопрос, не встречал ли он во время своих странствий Степанова, пожал плечами.
- Как же я его встречу, если он сгорел?
После того как они ознакомились со всеми документами, генерал с сомнением в голосе сказал:
- И все-таки ЕГО труп был опознан. Спасся второй бич. А ОН мертв!
- Вряд ли, - заметил журналист. - Скорее всего пожар подстроил будущий Выродок. Погибли двое воспитанников и два бича. Впрочем, даже если бы мы были уверены, откуда родом Выродок, это мало что могло бы прояснить. Все равно ОН для нас - темный лес. А знаете что, поеду-ка я в Москву, побеседую с этим Гавриловым. Наверняка он может что-нибудь рассказать из прошлого Выродка, за что- можно зацепиться.
- Бросаете, значит, - усмехнулся генерал. - А между прочим, десятое не за горами.
Да и письма эти... Так что, возможно, самые крутые события развернутся здесь.
- До десятого я вернусь, - убежденно сказал Любомудров. - А пока вряд ли что-нибудь может произойти серьезное.
- Ладно, поезжайте, - сказал генерал. - Пропуск в больницу мы вам обеспечим.
ПОДПОЛКОВНИК ТИМОХИН
Тимохина вызвали на виллу Баранова рано утром. Картину он там застал устрашающую.
Шесть охранников Баранова были перебиты: четверо лежали во дворе, двое в гостиной.