Распоряжением властей всем живым жителям города разрешалось носить огнестрельное оружие и уничтожать свободно разгуливающих зомби. Но у мертвецов тоже были права. Запрещалось просто так подойти и пустить пулю в голову мертвеца. Только в случае угрозы с его стороны. Представлять угрозу они обычно начинали на вторую неделю существования без инъекции «Баланса», когда необратимому разложению подвергался мозг. Вся сложность заключалась в нахождении тонкой грани, отделяющей разумного мертвеца от зомби-деграданта. Иногда люди предпочитали перестраховаться, отчего родилось негласное городское правило — мертвец без сопровождения живого человека так же потенциально опасен, как и бойцовская собака без намордника и ошейника.
Банда безумных байкеров перестреляла за последние месяцы с полсотни безобидных мертвяков и несколько сотен зомби. При этом в полицию заявили на них лишь семь человек. До суда ни одно дело так и не дошло. Полицию байкеры нервировали, но опытные служители правопорядка не обостряли ситуацию по вполне логичной причине — количество участников Банды и без всяких судов стремительно сокращалось. Неделю назад в Банде состояло пять человек. После окончательной смерти Владислава Кустова их осталось всего трое — Эрнест и его друзья с прозвищами Крик и Святой.
— Так, харэ распускать сопли! — рявкнул Святой во время встречи на проспекте Ленина. — Тебе напомнить наш девиз?
— Я помню, — Кустов махнул рукой и откупорил банку энергетика.
Он подумал о Даше. Все прочие девушки, их тела, поцелуи и ласки казались искусственными. «Адовы вечеринки» создавали эффект просмотра фильма 5Д — вроде и реальные ощущения, но все равно это лишь кино.
— И не надо винить себя в смерти Влада! — продолжил басом наседать Святой. Его наспех приглаженная светло-русая грива распушилась и разбухла подобно стогу сена на ветру. — Хватит с нас и твоей шлюшки.
Кустов промолчал. Споры и драки не помогут вернуть брата и не заставят очнуться Дашу. Как не помогут и сотни забав. Сотни литров пива, часов секса и простреленных черепов. Но шоу должно продолжаться — Эрнест это понимал. Никто из байкеров не верил в чудодейственные вакцины и прочие сказки. Их молодые годы, мотоциклы и дробовики — вот и все, что у них осталось и ради чего еще стоило пожить. Четкие планы на будущее не входили в список. И неспроста — вирус, помимо всех прочих бед, так же сокращал продолжительность жизни большинства людей.
— Эй, смотрите, еще один полудохлый жмурик в центре города, — Крик улыбнулся и дулом дробовика показал на ковыляющее по тротуару тело. В полумраке летнего вечера лишь тусклое освещение от мутных фонарей площади освещало противоположный тротуар.
— Может, пьянчуга? — предположил Эрнест.
Святой спрыгнул с зеленого «кавасаки» и взял тело на прицел.
— Назови свое имя! — крикнул он.
Ответа не последовало. Молчание в таких случаях приравнивалось к добровольному согласию на окончательное умертвление. Святой уже намеревался нажать на спусковой крючок, как ковыляющий остановился и что-то прохрипел.
— Что-что? Не расслышал тебя, — байкер продолжал держать объект на прицеле.
Хрипение повторилось, в это раз чуть более отчетливо, но недостаточно.
— По-моему, он сказал «Виктор», — предположил Крик.
— А по-моему, ни хрена он не сказал, — Святой выстрелил на удивление не так метко, как обычно — снес всего полголовы.
Тело обмякло и распласталось на асфальте. Дальнейшая проверка подтвердила — Святой подстрелил скорее живого, чем мертвого человека. Гниение тканей еще не началось, хотя одежда на нем провоняла мертвечиной как у зомби со стажем. Очевидно, он бомжевал и питался падалью.
— В любом случае, этот кусок плоти был не жильцом, — заключил Святой и убрал оружие.
— Как и все мы, — напомнил ему Эрнест.
Они вернулись к мотоциклам. Святой спокойно закурил. Он даже не думал уносить ноги. В эпоху апокалипсиса убить человека на центральной улице значило не больше, чем справить нужду в том же самом месте — некрасиво, убого, но допустимо, если припрет. Пока труп обнаружат и исследуют, пройдет не меньше целой ночи. При этом вряд ли кто-то решится проводить расследование убийства полумертвого бомжа.
— Мне все же не дает покоя, — сказал Кустов, — как мой брат добрался спустя неделю до больницы?