— То есть за нас? — вставил Перов.
Мамонт недоуменно посмотрел на Перова:
— Какой ты ему, нахер, друг, Вова? Ты ещё вполне можешь получить пиздюлей до утра, если будешь перебивать старых Мамонтов, которые могут тебе перебить нос, как когда-то перебили Акиму, за то, что он, вот так же как ты, бурел и…
— Ты, умник! Медик, еб твою мать!.. — разозлился Аким, но Шайба его остановил:
— Давайте выпьем за друзей, пацаны — для меня это важно! Потом попиздим.
Друзья встали и выпили «за друзей»!
В тот снежный, февральский день Лёха с Акимом, бухие в сиську, возвращались из самоволки. Чтобы не проходить КПП, они решили идти напрямик через парк. Полк заступил в караул — значит, периметр парка охраняет кто-то свой — пропустят. Этот кто-то свой — оказался, ни больше, ни меньше, — Шайба. Шайба редко попадал в караул — последний раз он был в карауле летом, и развлекался тем, что на рассвете, когда паутина покрыта бусинками росы и её хорошо видно, он ловил пауков из оной паутины и бросал их в соседскую. Шайба знал, что пауки, если укусят, то впускают в жертву яд, который начинает «переваривать» жертву из нутрии, а уж потом её высасывает паук. В его, данном случае, пауки должны были кусать друг друга, а значит, перевариваться одновременно, и он смотрел, что из этого получается. Сейчас — зимой, пауков не было — только вороны летели куда-то. Шайба смотрел на них и замершую даль, и думал: «Поле, снег, летит ворона. Вот, куда она летит?» И тут в сугробах показались две черные фигуры. «Отлично!» — подумал Шайба. — «Сейчас развлекусь!» С его-то здоровьем, когда все его старшие братья были чемпионами чего-то там по вольной борьбе, а он практически не тренируясь, валил их, плюс к тому ещё и то, что он официально был на посту, — Саня Хамхаев решил, что сейчас он вытрясет душу из этих придурков под дулом автомата, потом отпустит их, и они вечно ему будут должны! Фигуры приближались, оставляя глубокую колею в снегу.
— Ты смотри, это же Шайба! — сказал Леха Акиму.
— Хэ, я его давно узнал!
— Главное, брателла, чтобы он нас узнал, а то начнет сейчас палить над нашими головами — с него станется.
— Надо предупредить. — логично заметил Аким и крикнул в сторону поста: — Шайба, а-а! Не спи, сукин кот, — замерзнешь!
«Свои», — обрадовался Шайба, но чтобы бродяги не расслаблялись, крикнул:
— Стой, кто идет! — И направил ствол в их сторону.
— Пошел ты на пысу, блядь, мужскую! — ответил товарищ Павлов и добавил: — Что, широкоглазый ты наш, не видишь, что ли — дядя Леша из увольнения возвращается!
— Стой! Стрелять буду! — не унимался Шайба и передернул затвор.
— Ты чё там, мух объелся? — крикнул Аким, продолжая брести по целине. — Своих не узнаешь, бесполезная деталь крепежа!?
Леха с Акимом вплотную подошли к периметру, обтянутому колючей проволокой.
— А, это вы, а я думал: насрано, — широко улыбаясь своей бурятской улыбкой, ответил этим хамам Шайба.
— Открывай ворота, готовь стаканы — гулять будем! — сказал Лёха, наступив на колючку внизу и приподымая верхнюю, чтобы пролез Аким, и добавил: — На предохранитель, Сань, поставь свою хуетень беспризорную!
— Не ссыте! — ответил Шайба, отстегнул рожок, передернул затвор, нашел в снегу вылетевший патрон, защелкнул его обратно в магазин, спустил курок в сторону поля, пристегнул магазин на место и поставил на предохранитель. — Где нажрались-то? А? Котлу Советской Армии принесли чего-нибудь?
— Шайба, братан! — полез обниматься пьяный Аким, и своим потным лбом уперся в лоб Сани, придавливая к себе его затылок своей холодной рукой. — Неужели ты думал, что мы про тебя забыли? Брати-ила! Обижаешь!
Шайба движением головы вырвался из объятий и слегка ткнул кулаком в грудь Акима:
— Цыпки убери-на, пьянь штабная!
— А-а, бурят! Бурятея-ласточка ты моя! — не обидевшись, опять полез обниматься Аким. — Не обижайся, я же тебя люблю, Челубей ты мой беспризорный!
— Иди нахуй, Аким. Хули, доебался? — легко оттолкнул Акима Шайба, но успел поймать его за воротник, чтобы тот не упал.
— Но-но, мамаша! — улыбаясь, огрызнулся Аким и сделал жест пальцем у рта — дескать, «тихо!» и повернулся, чтобы отлить на колючую проволоку.
Справлять естественные надобности на посту Устав караульной службы запрещал, но он запрещал это караульному, а Леха с Акимом в данный момент караульными не были, поэтому и не нарушили Устава, пописав на проволоку. Шайба этим тоже воспользовался и нарушил Устав, а после наспех ногой закидал желтый снег белым.