«Это не ненависть, - мрачно возразил он сам себе. – Вовсе нет. Просто…» Просто всё оказалось сложнее. Он смотрел на этих учеников, но не видел. Вместо них за партой сидел его брат и смотрел добрыми глазами, полными заботы и тепла. Рядом была Марлин, его малышка, она болтала ногами, не достающими до пола, и глядела на брата как на чудо света. А прямо перед ним, за первым столом, очутилась Роза. Гвин смотрел на неё и не мог оторваться, пока вдруг не осознал, что всё это туман лжи. Обман. И это лишь тени воспоминаний, ожившие в его искалеченном мозгу галлюцинациями. Он видел то, чего нет, и не замечал тех, кто был на самом деле. Наверное, ему всё же нужно немного больше времени, чтобы научиться с этим справляться.
- Мерлин, - профессор Дамблдор возник внезапно как и всегда. Он осмотрел мужчину с ног до головы и улыбнулся. – Доброе утро. Как прошел первый урок?
Это была вежливость и, наверное, даже забота.
- Неплохо, - бесцветно ответил Гвин, продолжая идти. Директор шагал рядом, полами мантии подметая за собой каменный пол.
- Ничего, нужно только время, чтобы привыкнуть, - беззаботно посвятил его Дамблдор в и без того очевидную истину. – Помнится, когда я пришел на свое первое занятие в качестве учителя, то потерял дар речи. Это был четвертый курс, а ты ведь знаешь, что в этом возрасте молодые люди уже начинают считать себя взрослыми, кстати, абсолютно искренне, но совершенно безосновательно. Так вот…
Гвин вежливо слушал и, к его удивлению, раздражение в нём исчезало. И такая приятная тишина воцарилась в душе. Холодная пустота. Никаких эмоций, никаких чувств.
- Пожалуй, мне пора. Встреча с министром, - Дамблдор вдруг остановился и взглянул на большие карманные часы. Лицо его выразило сожаление. Гвин приподнял уголки губ в легкой улыбке. На большее он не был сейчас способен. Но и этого хватило, чтобы директор всё понял.
- Был рад помочь, Мерлин, - мягко произнес он своим бархатным тембром. – Надеюсь, впредь ты не забудешь, в Хогвартсе всегда получают помощь те, кто в ней нуждается.
- Спасибо, - кивнул Гвин. Помочь ему никто не в силах, но эта забота, от которой мужчина отвык за шесть лет, не должна была остаться без благодарности. Директор хмыкнул и, шелестя полами мантии по полу, пошел прочь. Гвин же отправился к себе в комнату.
Сейчас у него свободный час, а после еще два урока – у первого и седьмого курсов. Это не будет просто. Конечно, нет. Гвин не питал напрасных надежд. Он знал, что в самых маленьких учениках увидит себя ребенком, увидит малышку Марлин. А в самых взрослых – своего Мартина, старшего и мудрого. И её, любовь всей его жизни. Розу. А рядом с ней Мерлина. Безумно влюблённого и счастливого.
***
Поезд стоял. Даже издалека Гвин уловил биение многих перепуганных сердец и испепеляющий всё страх. И ненависть – больше двадцати темных фигур в мантиях и масках окружали поезд, приближаясь со злобными выкриками. Машинист, его помощник, продавщица сладостей, да двое сопровождавших экспресс мракоборцев выстроили слабую линию обороны и пытались оказывать сопротивление.
Гвин слышал, как с хлопками там и тут трансгрессировали остальные мракоборцы. Он не увидел, но почувствовал Марлин за левым плечом. Как всегда. И, крепко сжав палочку, ринулся в бой.
Всё смешалось. Десятки одновременно бьющих со всех сторон заклинаний. Горящее пламя – кто-то поджег поле по одну сторону от поезда, и сейчас небо заволакивал густой черный дым, затрудняя дыхание и видимость. И люди. Люди, сражающиеся друг с другом. Голоса. Слишком много. Плачь. Кровь. Пепел на губах. Биение сердца в ушах. И жжение в глазах. Блок. Удар. Щит. Щит. Выпад. Обмануть. Слева! Удар. Вперёд. Там же ученики, только дети…
- Назад! – чей-то крик.
Гвин обернулся, и на мгновение земля ускользнула из-под его ног. Пожирателей стало больше. Значительно. Это была ловушка. И её кольцо сжималось. Они убьют всех – и мракоборцев, и учеников. И на их прахе воздвигнут знамя победителей.
Гвин выпрямился во весь рост, осматриваясь. И сердце его с каждой секундой билось всё реже. Дым заволакивал почти всё, от жара близкого пламени краснела кожа и слезились глаза. Но мужчина видел нечто более ужасное, чем стихия. Около полусотни пожирателей растянулись вдоль всего поезда. Они подбирались к окнам, за которыми плакали ученики, они прыгали на металлические крыши вагонов и стучали ногами, нарочно наводя на детей еще больший страх. Они стреляли в мракоборцев, побеждая численностью, и тем приходилось отступать. Прижиматься к вагонам, тем самым лишь помогая рытью собственной братской могилы.
И паника, старая, забытая, ледяная, врезалась в сердце. Тук. Тук. Тук. Гвин ощутил, как холодеют руки. И в голове вдруг стало удивительно ясно, как не было давно. Ничего лишнего. Только картина происходящего. Такая очевидная, такая простая и такая невозможная. Они проигрывали. Гвин понял бы это, даже если бы всё ещё был глупым Мерлином. А теперь и вовсе не сомневался. Так выглядело поражение. Так выглядел конец войны. Быть может, есть надежда, что Орден Феникса успеет спасти кого-то, но к тому моменту большинство падет. Только если…
Один способ был.
- Гвин!
Полупрозрачный щит возник прямо перед мужчиной, и от него тотчас отразилось заклинание. Гвин моментально послал ответный удар в нападавшего и оглянулся, зная, кто его спасла. Пригнувшись, Марлин подбежала к нему, явно намереваясь поругать, но осеклась. Вероятно, было нечто в его лице – эта ясность в рассудке.
- Что ты собрался сделать? – только и выдохнула девушка. И сердце Гвина дрогнуло от крошечной искорки тепла и нежности.
- Только необходимое, - ответил он. Ему было так хорошо, так спокойно. Увидев Марлин, он больше не сомневался. Он знал, что делает, знал, ради чего и к чему это приведёт. И готов был пожертвовать всем. Снова. И от этого решения душа его не болела.
Марлин вздрогнула и схватила Гвина за руку, заставляя пригнуться. Над их головами пронесся зелёный луч. Поле боя не лучшее место для беседы. Никто не станет ждать, пока ты наговоришься, чтобы атаковать тебя.
- Не надо, - лицо Марлин внезапно оказалось так близко, и по её встревоженным влажным глазам Гвин понял, что она догадалась. Она уже знала, что он собирался сделать.
- Почему? – по-детски просто спросил он, мягко глядя в ответ. – Я не герой. Я не смог спасти тех, кого любил. Я совершил ужасные вещи. И, быть может, это мой шанс всё искупить. Спасти тех, кто не заслужил смерти.
Пальцы Марлин крепко обхватили его запястье.
- Но как же ты? – выдохнула она, и в голосе ее отчего-то прозвучало так много боли, что Гвин нахмурился. – Все поймут, кто ты. И Волан-де-Морт не оставит тебя в покое. Ты станешь его целью.
Гвин не ответил. Он понимал всё это. Знал, что на него объявят охоту, что его знания станут ценным призом, а голова – трофеем. Но правда была в том, что никогда за эти восемь лет, что прошли с момента убийства его семьи он не ощущал себя так хорошо, так спокойно, так цело. Он, наконец, был собой. Был собран из своих осколков. Не в того, кто ушел безвозвратно, а в нечто новое.
Он не ошибся, когда утром подумал, что сегодня начнется новый этап его жизни. Не такой, как он предполагал. И в новой жизни не останется чувств к Марлин. Но это малая плата за мир. Он снова всё отдаст ради других. Свою последнюю надежду и свет. Только в этот раз пути назад не будет. И он навсегда останется во тьме. Вечность.
Палочка опустилась в карман плаща. Ненужная. Гвин вырвал руку из ладони Марлин, прощаясь с её теплом. Сейчас.
Глаза его вспыхнули золотым светом, и мужчина взлетел, оказавшись на крыше одного из вагонов, в центре сжимающегося вражеского кольца. Он больше не будет прятаться. И не станет сдерживаться. Он тот, кто он есть.
«Никто не может сбежать от своей судьбы, Мерлин Гвин! Никто!» - в свисте ветра прокричал мёртвый Жрец. И Гвин перестал бежать. Он остановился. Чтобы, наконец, лицом к лицу встретить свою судьбу.
- Jersey stig fatrotq kecnid gicni kat li tpev!
Голос его, медленный и глубокий, менялся и с последним словом уже прогремел, будто гром. Голубой цвет глаз выжгло золото магии. Они горели, словно кто-то разжег в них пламя. И, распахнув руки, Гвин поймал весь мир. И всё время оказалось в его ладонях. Прошлое, настоящее и будущее сошлись в одной точке. В одном мгновении. Все вместе.