— Книгу не читала. Фильм смотрела.
— Какого года фильм?
— Не знаю. Старый совсем, черно-белый.
— Это самая близкая к книге экранизация. Есть еще фильм девяностого года. Вот там полная отсебятина.
Живот у Луцыка предательски заурчал.
— Как жрать-то хочется! Интересно, здесь водятся свиньи? — вздохнул он.
— В наличии только один Кабан. Но это наш Кабан, — ответила Джей.
— Я где-то читал, что когда осужденные бегут из дальней зоны, они берут с собой «консервы» — зэка, которого они съедят по дороге.
Оба синхронно посмотрели на Кабана.
— Даже и не думай! — строго шикнула Джей.
— Ты что, и вправду подумала, что я смог бы съесть нашего друга? — возмутился Луцык.
— С тебя станется.
— Мне неприятно, что ты обо мне такого мнения.
— Прости, это была шутка.
— Ладно, проехали. — Луцык поглядел на Остапа, на плече которого рыдала безутешная Гюрза. — А вот эти смогут.
— Думаешь?
— Уверен на все сто. Остап костьми ляжет, но не оставит свою самку голодной. Ни перед чем не остановится.
— Мне кажется, ты излишне его демонизируешь.
— Не его, а ее. Остап, конечно, будет сопротивляться. Его будут терзать муки совести, но эта гадина в итоге его уговорит.
— Она же веганка!
— И что с того? Я знал одного вегана, который без зазрения совести трескал рыбку.
— И как аргументировал?
— Говорил, что рыбу есть можно, потому что у нее нет чувств.
— Лихо! А в Азии, например, едят насекомых. Личинок там всяких, кузнечиков… Я, когда была в Таиланде, ела.
— И как?
— Нормально. Главное, преодолеть брезгливость, и залетает влегкую! Что они там только с ними не делают! И жарят, и сушат, и суп из жуков варят.
— Омерзительно.
— Зря ты так. Насекомые богаты белком, содержат много кальция, железа и цинка. Короче, очень полезная еда. Жуки — это будущее пищевой индустрии!
Луцык огляделся. Но не увидел даже паршивого комарика.
В беседу включился Кабан:
— Я где-то читал, что все млекопитающие, которые специализируются на насекомых, становятся очень странными. Муравьеды там, панголины и эти, как их… Вот черт, вылетело из головы…
— Жабы, — пришел на помощь Луцык.
— Сам ты жаба!
— Жабы не относятся к млекопитающим, они — земноводные, — заметила Джей.
— Уж и пошутить нельзя! — развел руками Луцык.
— А, вспомнил! Медоед, — увенчались успехом попытки Кабана покопаться в глубинах своей памяти. — Настоящее чудовище!
— Что за дичь⁈ — презрительно фыркнул Луцык.
— Это не дичь. Какой-то профессор писал. Очень известный.
— Наверное, один из «британских ученых».
— А я бы сейчас дошик заточила. Туда немного майонеза, сосиску покрошить… — мечтательно произнесла Джей.
— Или бургер, — вздохнул Луцык.
— Из «Макдака»?
— Не-а, только посконный «Burger King»! — Луцык непроизвольно провел ладонью по животу. — Все, хорош о жратве. Давай-ка лучше подумаем, что нам дальше делать.
Закончив рыдать, Гюрза повела себя агрессивно. Сперва она наорала на беднягу Кабана, который бродил кругами:
— Хватит тут ходить постоянно! У меня уже от тебя в глазах рябит!
Он тормознулся:
— Хорошо, я постою.
Потом досталось Луцыку и Джей:
— А вы что там постоянно шепчетесь? Меня обсуждаете⁈
— Нам делать больше нечего, — фыркнул Луцык.
— То-то и оно, что нечего! Вместо того, чтобы шушукаться, лучше бы подумали, как нам отсюда выбраться!
И наконец настал черед Остапа:
— А ты что молчишь⁈
— Да я это…
— Скажи им, чтобы перестали меня обсуждать!
— Ребята, не надо Гузю обсуждать, — поканючил он.
— Да что с вами не так⁈ — взревела Гюрза. — Мы находимся черт знает где, и неизвестно, что с нами будет дальше, а вы делаете вид, словно ничего такого не произошло!
— Успокойся, — сказала Джей. — Мы все растеряны, все на взводе, а ты своими воплями только подливаешь масло в огонь.
Из глаз Гюрзы брызнули слезы, она запричитала:
— Вы все… вы… я не знаю кто… вы…
Остап обнял ее, погладил по спине, угрожающе показав остальным кулак.
— Мне нужен мой солнцезащитный крем, у меня кожа чувствительная, — хныкала девица.
— Равнение направо! — вдруг заорал Кабан.
Все посмотрели в указанном направлении. Вдалеке катился грузовик с открытым верхом.
— Эй! Мы здесь! — моментально пришла в себя Гюрза и принялась размахивать руками.
— Эй! Эй! — вторили ей остальные.
Тачка, притормозив на пару секунд, направилась в сторону кричавших.
Перед ними остановился очень старый грузовик, изрядно побитый жизнью. Натуральная развалюха. Чудо, что он еще мог ездить.